Двери открываются

Пришлось переложить кружку в правую руку и пойти вдоль стены, придерживаясь за нее.

Уля не особо доверяла болотам. Очередной неприятный опыт из прошлого, о котором она не любила вспоминать. Но тут, посреди офиса, прошлое настигло Улю с легкостью, которой никогда не обладало. Воспоминания о том дне, когда Уля отправилась в путешествие, были запрятаны далеко, вместе со всеми остальными выжженными солнцем летними днями детства. Оно было. Оно прошло.

Вода под ногами Ули хлюпала совсем как тогда, когда они решили добраться до залитых солнцем холмов, высящихся на горизонте. Прямо через болото, которое и болотом-то было стыдно назвать. Стояла жара. Солнце палило, мошкара не унималась. Но детей звали приключения, а Уля была самой старшей и должна была знать, как лучше. Должна была всё знать.

Но Уля знала не всё. Она не знала, что один из соседских мальчишек провалится в зловонную жижу, и им придется вытаскивать его с боем, криками и плачем. Что они оставят болоту не только свои сапоги. Что местные будут встречать ее гробовым молчанием и ледяными взглядами.

Уля зажмурилась и мотнула головой. Вдруг стало жарко. Было нечем дышать.

И что это, мошка зажужжала где-то под ухом?

Уля махнула рукой и чуть не стукнула по стене кружкой.

Болото продолжало хлюпать. Уля начала хлюпать в ответ.

– Все закончилось хорошо, – прошептала Уля сквозь зубы. – Слышишь? Все закончилось хорошо.

Не так хорошо, как должны были заканчиваться детские приключения. Никаких сокровищ, никаких драконов, никаких сладостей. Только осуждающее молчание взрослых, погребенная в болоте обувь и незатихающие рыдания. Мальчишку вытащили, и он плакал всю дорогу и не успокоился, даже когда оказался на руках у матери. Штаны его стали рыжими, в тон волосам – в болоте были залежи меди или железа, Уля не могла вспомнить точно. Зато она прекрасно помнила его слезы. И запах железа и болота, так похожий на запах крови. И крики Уля тоже помнила. В том числе собственные.

Колготки пропитались водой до самых колен – совсем как у соседской девчонки, которая бежала до самой деревни за помощью. Ее кроссовки утонули первыми, и она так и шла до дома в сползающих старых колготках. И тоже плакала, только тихо, и это было еще хуже.

Погодите, бежала за помощью? Но они ведь вытащили его сами, разве нет?

И почему Улины джинсы тоже порыжели? Кто вытаскивал ее? Вытащили ли?

Уля мотнула головой. Конечно, вытащили. Это ведь было болото не из фильмов. Мальчишка даже доставал ногами до дна – потому и вытащили.

Она и представить себе не могла, что было бы, если бы его оставили там ждать взрослых. Уля осталась бы ждать с ним. И отправила бы малышню в обратный путь одних? Тоже не лучшая стратегия.

Уля зажмурилась. Она ведь даже помнила их имена. Помнила же? Она задумалась. Вода в лодочках плескалась и хлюпала.

Глаза ее были пересохшими колодцами. То болото высохло. И кто-то вроде бы даже нашел пропавший резиновый сапог. А соседский мальчишка вырос и стал… хорошим человеком. Уля не знала наверняка. Уля вернулась туда только раз, на следующий год, когда ей исполнилось двенадцать. И после уже не возвращалась никогда.

Свет из-под двери стал для нее почти сюрпризом. Она даже споткнулась о кочку, когда поворачивала ручку и зажмуривалась.

После темноты свет был почти пыткой.

Уля замерла на пороге и опустила руку с кружкой, которой прикрывала лицо. Она успела подумать, что останется в том болоте навсегда. Совсем как в лифте.

Она оглянулась, ожидая увидеть среди кочек знакомый красный сапожок, но увидела только зеленую траву и ударяющиеся о лужицы капли. В офисе пошел дождь. А тут, в коридоре, было сухо и светло. Никакого дождя, никакого болота.

– Если бы это был какой-то урок, в этом чертовом болоте был бы сапог, – выплюнула Уля в темный дождливый проем. – И я понятия не имею, при чем тут поезд.

Дизайнер ее личного ада должен был быть умнее. То болото было не единственным, о чем она не любила вспоминать. Еще были качели. И лагерный домик на озере, когда она стала постарше. И коттедж с лестницей без перил – только жди катастрофы. И корпоратив на студии, после которого ей пришлось уйти. И тот сарайчик на краю обрыва…

– Пошел ты! – закричала Уля, сама толком не зная, к кому обращается, и захлопнула дверь.

Она присела, уперевшись спиной в стену напротив окна, сняла лодочки и выжала колготки, насколько только это было возможно. Белая кружка укоряюще стояла справа от нее. В той же стороне чуть дальше по коридору была другая дверь.

Уля подождала, пока нечеткое, путаное прошлое перестанет застилать ей глаза. Взяла в одну руку кружку, в другую – мокрые лодочки и затопала в сторону комнаты отдыха.

Там тоже было пусто. Не только из-за отсутствия людей. На длинном диване у панорамного окна не грудились подушки. На столе не валялась куча всего, от забытых шоколадных батончиков до папок с прошлогодними статьями. Кофе не было тоже. Уля побуравила взглядом пустые полки и пустой чайник. Кофе под ее грозным взглядом так и не появился.