Дверной проем для бабочки

Даже через окошко Билли чувствовал, как в зале растёт напряжение. Он знал это ощущение, оно нравилось ему, подхлестывало, заставляло отбросить в сторону все мелкие мысли и чувства и сосредоточиться на предстоящей игре. Билли одёрнул фалды фрака, чуть выпятил грудь и быстро вышел на эстраду, заранее предвкушая эффект. Казалось, пол проваливается куда-то вниз, унося с собой взволнованных, застывших в нервном ожидании и ставших вдруг неотличимыми друг от друга людей. В приглушённом свете Билли видел лишь открытый рояль и пустую яму зала. Так из его окна выглядит ночной Центральный парк… Билли сел на табурет и задумался, ловя в себе нужное, точное состояние, машинально протирая платком увлажнившиеся ладони. Вот оно! Началось! Билли уронил платок на пол и мягко тронул клавиши. Сегодня, в день его рождения, после неожиданной встречи с Изабеллой, его импровизация будет особенной. Конечно, каждый раз, когда он садился за рояль, получалось что-то новое, но сегодня — у него было предчувствие — это будет то, чего он так долго ожидал в себе и… Недодуманная мысль без всякого усилия ушла в сторону и затаилась на зыбком краешке сознания. Параллельно он успел задать себе вопрос: уж не тётушка ли подстроила ему эту встречу в кабинете? И всё. Его больше не было.

…Обычно после игры он удивлялся множеству незаметно подкрадывающихся к нему изменений. Выныривая из обморока, всегда означавшего конец выступления, он долго не мог поймать ощущение времени. Оно возвращалось значительно позднее. Он приходил в себя в спальне, в темноте, раздетый и заботливо укрытый одеялом. Поэтому сегодня, когда сознание вернулось к нему и он обнаружил, что лежит во фраке на холодном жёстком полу, то сразу понял, что случилось нечто непредвиденное. Кое-как встав на четвереньки, он добрался вдоль стены до дверей, поднялся на ноги и, почувствовав, как закружилась голова, шагнул вперёд. Прямоугольник белёсого света косо лежал на чёрно-белых шашечках пола. Билли понял, что попал на кухню. Тогда он пошарил рукой по стене и нащупал выключатель. Где-то сбоку послышался странный полукашель-полустон. Билли, ещё не до конца придя в себя, плавно повернул лёгкую пустую голову на звук. И даже не сразу понял, что именно он увидел. В углу, у маленького стального столика для разделки мяса, чуть сгибая и разгибая колени, ритмично подпрыгивало огромное расплывающееся чёрное существо. Билли сфокусировал зрение и разглядел трясущиеся голые ягодицы на толстых, с выпирающими венами, ногах и складчатую непомерную спину с завязанными бантиком тесёмками кухонного фартука. От неожиданности Билли сделал вялый шаг назад. Существо, не останавливая странных движений, наполовину повернулось к нему, и Билли узнал Леди. В руках она держала большую блестящую тёрку для овощей и в такт движению не глядя что-то терла на ней, раня пальцы об острые шипы. Но Леди не прекращала работу, а только постанывала, коротко, как будто прочищала горло. Её большие тяжёлые груди не умещались в фартуке, от тряски они выскользнули и повисли по сторонам, как беззащитно расставленные руки. Увидев Билли, Леди приостановилась, протянула к нему окровавленную пустую ладонь и засмеялась. Это было страшно. Полуголая Леди, самозабвенно стирающая себе руку на овощной тёрке…

Тётушка Эллен не разрешала ему встречаться со слушателями после выступления, но он знал, что иногда с ними происходят странные вещи. Что-то такое, что нельзя объяснить воздействием музыки, пусть даже и гениальной. Может быть, он влияет на людей так же, как та далёкая девочка, певшая в монастыре? А что, если сегодня, взволнованный неожиданной встречей в кабинете, он играл особенно мощно? И вот… свёл с ума даже невозмутимую Леди? Нет-нет, так быть не должно! Билли вздрогнул, попятился от размахивающей рукой Леди и выскочил из кухни. В столовой одиноко горела маленькая настольная лампа. Остальные комнаты были тёмными, и только в камине пульсировало и сыпало искрами большое пламя. Билли показалось, что знакомый рот перекосился, обнажил кованую решётку зубов и давится кусающим его за нёбо огнем. Но в камине горели не дрова. Сверху, на красной куче прогорающего угля, лежал ещё узнаваемый тяжёлый дубовый стул из столовой. Кто бросил его в огонь? И зачем? Зачем вообще разожгли камин? Билли специально задавал себе эти дурацкие вопросы, чтобы не испугаться окончательно и не броситься с детским визгом в спальню, под одеяло. Следовало бы найти тётушку и узнать, что происходит. Но он не решался отправиться на поиски. Ему было очень страшно. Хотя одновременно со страхом он чувствовал подкрадывающийся восторг от осознания какой-то великой, пусть даже и неуправляемой силы. Как если бы он летал во сне и, проснувшись, обнаружил, что и в самом деле летит высоко над городом. Неужели граница, отделявшая его от настоящего всемогущего гения, перейдена?!