'Двести' (No A, август 1994)

Я вовсе не придерживаюсь мнения, что "Странник" - наиболее престижная премия в Российской фантастике. Все заявления такого рода представляются мне полемическими издержками прошлых, настоящих и будущих дискуссий. Только время и общественное мнение способны расположить все премии по рангам (да и то, честно говоря, для каждого отдельного человека, если он мыслит самостоятельно, никакое общественное мнение - не указ). То же обстоятельство, что премия эта может быть присуждена (и теоретически, и, я думаю, практически) только представителям эстетики РЕАЛИСТИЧЕСКОЙ, вовсе не представляется мне подавлением свободы творчества. Поощрение определенной тенденции - да, несомненно, но почему вдруг "подавление"? Вот если бы жюри смертные приговоры выносило бы представителям противоположной эстетики, вот тогда, конечно...

10. Я не испытываю по этому поводу никакого дискомфорта. Наоборот, я как бы получил дополнительную степень свободы. В 93-м я должен был мучительно выбирать между "Омоном Ра" и "Посланием к коринфянам". В этом году "Омон Ра" в тройку финалистов не попал, и я с радостью, ничем не омраченной, проголосовал за Столяровскую повесть, которую очень люблю,

11. Игорь Всеволодович не приехал потому, что так уж у него получилось. Не он один, к сожалению. И Пелевин не приехал, и Мирер, а ведь собирались. Не хочу гадать, случайности все это или некие жесты. Хотелось бы верить, что случайности.

12. Я был категорически ПРОТИВ исключения "Терры Фантастики" из номинационного списка, когда этот вопрос поднимался. Как? Одно из лучших издательств России не включается в номинации только потому, видите ли, что нас волнует, "что станет говорить княгиня Марья Алексевна?" Вздор какой! Причем тут этика? Вот если бы ТФ была дерьмовым издательством и спонсировала бы премию, дабы как-то себя выпятить, - вот тут надлежало бы номинационной комиссии проявить твердость именно из этических соображений... Что за чертовщина? Почему этика должна входить в противоречие со здравым смыслом? Они что - противоположны? И не приводите мне, пожалуйста, пример с "Бронзовой Улиткой" и С.Ярославцевым. Это же совсем другое дело. Вот если бы Ютанов определял призера В ОДИНОЧКУ, тогда да, тогда разговор об этике имел бы смысл. И я уверен, между прочим, что в этой ситуации Ютанов НИ ЗА ЧТО не присудил бы приза ТФ.

13. Юрий Флейшман безусловно погорячился. Не только НАМЕРЕННОГО, но и вообще НИКАКОГО оскорбления кого бы то ни было жюри, разумеется, не допустило. Сама постановка вопроса кажется мне настолько странной и неожиданной, что я, право, теряюсь. Обычно в таких случаях я пытаюсь найти подоплеку, скрытые причины обиды и раздражения, которые самому раздраженному, может быть, не ясны, но в данном случае у меня просто ничего не получается. Я НЕ ПОНИМАЮ.

Собралась группа писателей, нашла спонсора... Вернее, все было наоборот: нашелся спонсор, собрал группу писателей. Вместе разработали статут премии, проголосовали, вручили... В чем криминал? Кто, кого и как обидел? Писатели, члены жюри, - все, согласитесь, очень и очень недурные. Спонсор порядочнейший человек. Призеры - достойнейшие и всеми (или, скажем, - многими) ценимые авторы... В чем дело? Почему ломаются шпаги и летят по воздуху швыряемые неведомому оскорбителю перчатки? Ничего не понимаю. Вспоминается только знаменитый диалог между Сент-Эньяном и блистательным Портосом, который привез ничего не понимающему царедворцу вызов виконта де Бражелона. "...Подумать только! Переезд, люк и портрет! Но, друг мой, и одного из этих оснований достаточно, чтобы все дворяне Франции и Испании перерезали друг другу глотки..." Кто не помнит этот эпизод из Дюма-пера, перечитайте - и вы поймете, почему я чувствую себя полнейшим Сент-Эньяном.

Нелепо все это. Вот поссорились Столяров и Щеголев. Сильные слова произнесены, и каждый считает себя правым. Горько. Я люблю их обоих, и надеюсь только, что холод, их окутавший, не распространится и на меня. Глупо же! Я СОВЕРШЕННО ТОЧНО ЗНАЮ, что не хотел и в мыслях своих не имел Столяров обидеть кого-нибудь из "нашего лагеря", а тем более - Щеголева, которого ценил всегда высоко и как писателя, и как полемиста. Я-то знаю, а как передать мне это мое знание Александру Геннадиевичу? А ведь он уже (под благовидным предлогом, разумеется) и в отставку решительно подал с поста старосты семинара...

Друзья вы мои дорогие! Давайте жить дружно. Давайте учиться жить в свободном мире. Это при тоталитаризме мы все были одинаковые. Теперь мы все разные, и каждый заявляет о себе по-своему, и каждый сам себе Зоил. Раньше у нас у всех был один враг - режим. Теперь, нам кажется, врагов у нас стало много. Это неправда. У каждого писателя - один единственный враг, он же - лучший друг: исчирканный (или хуже того - чистый) лист бумаги. Все остальное - глюки, миражи и томление духа.