Двести веков сомнений

Я удивился, что властям мы почти ничего не рассказали. За подобную изобретательность полагался как минимум баснословный штраф. А нам положено либо сообщать всё, либо ничего.

– Покрывать преступника – это правильно? – удивился я.

– Это научит его, с чем стоит связываться, а с чем нет, – пояснил Д. – Если за ним хоть что-нибудь заметят в следующий раз, ответит сразу за всё. Возможно, это кажется не очень правильным, но зачем сразу же ломать человеку жизнь?

– Интересно получается, – отвечаю. – И сколько таких уже? Несколько тысяч?

– Не меньше десятка тысяч, – ответил Д. – А что?

– Что станем делать, когда их станет несколько миллионов?

– Многим из таких предупреждений больше не требуется, – Д. посмотрел на меня снисходительно. – Нашей службы опасаются больше всего, наши вердикты – окончательные. Понимаешь? Незачем сразу одевать камень на шею всем, кто споткнулся, по глупости или даже по умыслу. А что до миллиона… ты думаешь, мы сидим и за всеми смотрим? Делать больше нечего! Помнишь «просеивание»?

Ещё бы я не помнил! Самая нудная работа – сбор информации о человеке или месте. И кропотливая, и однообразная. Высокопоставленные инспектора этим не занимаются.

– Ну так вот, – продолжает Д. – Так и делается. Берём, образно выражаясь, наугад несколько имён и проверяем. Причём так, чтобы слухи об этом обязательно распространились. И непременно – чтобы все знали о вердикте. Чист – похвалим и громко скажем, что довольны. Во что-то впутался – даём вторую и последнюю возможность оправдаться. Ну а дальше… – он провёл ребром ладони по горлу.

– И что, власти не возражают против такого?

– Многие возражают. Однако услуги специалистов нашего уровня недёшевы, и лучше потерять часть полномочий, чем бороться с бедами самостоятельно.

– Удивляюсь, как Бюро до сих пор не стало попросту всеми управлять.

– За попытку использовать свои возможности и связи в частных интересах…

– Знаю, знаю. Пункт второй. Но кто следит за всем этим?

– Никто, – пожал плечами Д. – Или все. Подобные мысли сразу же выходят на поверхность, поверь мне.

– И всё-таки не могу поверить, – признался я совершенно искренне, – что столько лет никто не попытался воспользоваться такими полномочиями.

– Наблюдатели как всемирная организация существуют более двадцати веков, – ответил Д. – Ничто не мешало им подчинить всё и всех. Но – не стали. Наша служба во многом скопирована с них. Они, конечно же, работают не бескорыстно, но власти над миром им, я думаю, не нужно. Давно уже могли бы, с их талантами.

– Чего же тогда хотят Наблюдатели?

– Да, – Д. вновь вздохнул. – Быстро ты всё-таки растёшь. Не знаю, Клеммен. А хотел бы знать.

Он некоторое время смотрел в стену, после чего потянулся и взглянул на часы.

– Ну ладно. Продолжим в другой раз. В десять часов ты встречаешься с потерпевшими… увидимся у меня, после обеда.

– Скажите, Д, – спросил я… долго набирался смелости задать этот вопрос. – Вам что, действительно не полагается знать собственное имя?

Он долго смотрел на меня, на лице его возникло озадаченное выражение.

– Это одна из моих давних неприятностей, – он отвёл взгляд. – Я предпочёл бы о ней не вспоминать.

Мне стало так неловко, что, кажется, я даже покраснел. Д. ответил без обычного поучающего тона… так на него непохоже!

…Несмотря на то, что Киэнна – крохотный городок, затерявшийся в юго-восточных лесах, в нём есть гостиница. Трёхэтажная и с двенадцатью номерами. В двух из них мы и остановились.

* * *

– Слушаю, ненгор, – в сотый раз повторил усталый лекарь.

Клеммен следовал совету Д. настолько тщательно, насколько возможно. Случаи был действительно странный. Жертва – всеми уважаемый красильщик – жаловалась на сильный медный привкус во рту и на кошмарные сны. Четвёртую ночь не мог выспаться, как следует. Лекаря подмывало посоветовать новоявленному ненгору выяснить, не гонит ли «жертва», тайком, какой-нибудь немыслимый самогон. Пристрастие к наркотикам – вещь, опасная самим фактом своего существования. Узнав о волшебном способе становиться счастливым и довольным, многие экспериментировали со всякого рода субстанциями… в особенности те, кто по профессии имел необходимые познания в химии. Красильщики, например.

Клеммен, в свою очередь, уже поговорил с семьёй пострадавшего, сжимая в руке «глаз правды». Ложь таким образом чувствуется сразу, незаметно для собеседника. Маг заметит действие «глаза» без особого труда и «прикроется» от его слабенькой магии, но сам факт прикрытия не пройдёт незамеченным. А чтобы скрыть и его, необходимо быть не просто магом. Надо быть магом великим, не менее чем доктором в двух разных арканах. На кой великому магу связываться?