Движение Rapid Eye

Со всеми Его восковыми фигурами, четвертаками и десятицентовиками, Христианство, практикуемое церквями и почитаемое в музеях больше не способно сделать это для тебя. Христианство, как практика, со времен Святого Петра никогда не имело намерений делать это для тебя. Когда люди молятся Христу, который покинул их, или бросают монеты, целуют ноги или ведут священные войны, несомненно, они, как Шекспировские надоедалы, все слишком усложняют и воспринимают слишком буквально. Главный завет Христа, величайшего мага, — терпимость. Этот пророк говорил не о деньгах и кровавых побоищах, он призывал к изменению восприятия. Но то, к чему мы пришли, не его вопрос дело — его задача — что мы нашли в его образе, его словах, его кресте, используемом как оружие против наших вопросов, против изменений в нашем восприятии. Полностью искаженный, нечестивый образ, который используют против знаний, против перемен, против эволюции самой жизни, которую, как верит христианство, он создал. Некоторые люди верят, что достаточно просто одного лишь образа Христа, чтобы изменить человеческое восприятие. (Переменчивое, текучее, сонное, искаженное культурой, сквозь Время, во время. Он здесь, подает звуки из космоса. Он ушел, кровоточа, и глава оркестра, c сигарой «Craven A» в зубах, я знаю, склоняется, проверить убытки. Он перемещается самым таинственным способом, он желает знать, как играть. Смех. Аплодисменты. Ох-хо-хо. Большой кровоточащий нос. Истекающий кровью). Но, как и в организованной религии, утратившей свою цель, многое в искусстве, что могло бы быть использовано для изменения восприятия и, возможно, стимуляции эволюции, сконцентрировано на стиле, а не на содержании.

МНОГО МЕСТА В ОТЕЛЕ

Здесь, в Калифорнии, мы финансируем активизировавшихся приверженцев евреев и арабов. Мнимые сторонники слов Папы, которые дает деньги на романтизированную борьбу ИРА и «защитникам жизни», сбрасывающим с лестницы беременную женщину, в знак протеста против абортов. Неонацисты и, еще более непопулярные здесь, социалисты. Как будничная, зыбкая реальность Калифорнии, реальный мир — непростое место и в таком сложном мире невозможно уничтожить конфликты и насилие, рабство и голод. У всех свои причины делать, думать и верить в то, что они хотят. У Чарльза Мэнсона были свои причины, у Ирода, Гитлера, Наполеона, Тоски, Иуды, ИРА и клингонов.

Невозможно решить проблемы, создаваемые подобными верующими, если человек придерживается линейной догматической системы верований и образа мышления. И, к сожалению, Христос вряд ли в буквальном смысле родится заново и сделает мир единым и гармоничным. Поиски «сокровища» Христа (или, если вам больше нравится «постижения») — аллегорическое путешествие, среди этих слов, этих икон, этих «последователей», этого креста, этой тщеты. Люди путают образы с посланиями.

Единственное решение — самое очевидное, хотя и самое сложное, духовное. Вот почему так важны изобразительное искусство, литература и музыка. К несчастью, современное визуальное и концептуальное искусство немногое может предложить для оживления восприятия зрителя, но, несмотря на отсутствие линейной структуры, оно, по-видимому, все же имеет преимущество перед литературой, поскольку литераторы ныне не способны передавать подлинные мысли и эмоции.

В РАССВЕТНЫХ СУМЕРКАХ

Я не поеду в Диснейленд, Диснейленд — это ад на земле. Я знаю. Его показывают по телевизору, когда я, все еще не привыкший к смене часовых поясов, просыпаюсь в шесть часов утра. Я достаю банку замороженного йогурта из холодильника, которым подпираю входную дверь, вместо ключа. Застыв на месте, пялюсь в окно. За окном медленно поднимается солнце, пробиваясь сквозь смог.

Мне нравится утро. Земля выглядит взволнованной, как беременная женщина, раздувшаяся от времени и грядущих возможностей. Прохладный, чистый воздух, тихое, едва незаметное сияние делает Лос-Анджелес похожим на прекрасную пустынную акварель. Чистенькую, хранящую сны. Пробуждающуюся, открытую, полную ожиданий.

На автостоянке внизу спит человек, он резко просыпается, почесывается, затем срет. Берет тележку из супермаркета и уходит к утреннему солнцу. По телевизору показывают людей в подземном аттракционе под названием «Маленький мир» в Диснейленде, и я смотрю, как один писатель объясняет, что дьявол на самом деле американец, который хочет научить мир петь. Декорации этого аттракциона страшнее, чем персонажи на картинах Иеронима Босха — омерзительные детишки, которых следовало убить в младенчестве, со своими гнусными родителями, все разодетые в национальные костюмы, которые никто никогда не носил. Отвратительные создания пляшут и поют популярные детские песенки о «единстве душ», типично для Диснея. Мир — непростое место, но в Америке все проблемы могут быть сведены к пластику и воску, сделаны простыми, безопасными, симпатичными и, как Христос в Восковом музее, удивительно АМЕРИКАНСКИМИ. Уединенное место, где кто еще верит. Во что-то…