Читаем Движение Rapid Eye полностью

Движение Rapid Eye

На улице какие-то беспорядки, и двое вышибал запирают дверь. Снаружи доносятся голоса, кричащие тем, кто внутри, что все они — покойники. Бармен вызывает по телефону копов, кто-то говорит — «у него пистолет». Я за пять секунд становлюсь трезвым как стеклышко. Но все это кончается также быстро, как началось. Люди продолжают танцевать, двери открыты, я спрашиваю у бармена, что случилось. «Да так, просто какие-то мудаки», — отвечает он. Я иду пешком две мили до своего отеля с ощущением, точно в хребет мне вонзили кочергу, и крошечные волоски на шее стали дыбом. Почему копов никогда не бывает видно, когда они нужны?

ЗАПИСКИ ИЗ ПОДПОЛЬЯ

«Как длинна ночь моей печали, ГосподьИ коротки дни моей радости?Почему тьма окутывает саваном мою душу в полночьИ огни не горят у моей двери?Ты хочешь, чтобы я склонил колени?Ты хочешь сломить мою волю?О ГосподиО ГосподиКак коротки дни моей радости?Как длинны ночи моего отчаяния?»

Хьюберт Селби-младший, «Псалом III»

Посреди загара и мускулов Калифорнии, Хьюберт Селби-младший, маленький тощий астматик, кажется чем-то совсем чужеродным. Селби, бруклинец, ныне живущий здесь, в Голливуде, в Северном Орландо, никогда не был такой поп-звездой, как Берроуз или Буковски, но как писатель, проникнувший в грязное нутро Америки, он равен им.

Он работал юнгой на «Дреджерс», затем на кораблях «Либерти», он заболел туберкулезом в восемнадцать лет в Германии, и ему давали не больше трех месяцев жизни. Этот опыт изменил его жизнь. После того, как ему удалили часть легкого, и он провел три года на больничной койке, читая книги и, как выражаются писатели, Селби нашел себя в родном Бруклине, где разделил бар с писателем Джилом Соррентино. Соррентино стал его наставником, Селби стал самоучкой, алкоголиком и написал один из самых значимых романов десятилетия. Я прочел «Последний поворот на Бруклин» в шестнадцать лет, впечатлившись 75-пенсовой обложкой, которую украшала надпись: «ИЗДАНИЕ ПОСЛЕ СУДА. ПОЛНОЕ, БЕЗ КУПЮР». Я полюбил эту книгу и дал почитать ее своим недоверчивым друзьям. Они тоже ее полюбили.

Несмотря на переизбыток секса и насилия, наркотиков, грязи и беспросветной черноты, вызванной нищетой, пагубными привычками и разбитыми мечтами, «Поворот» — одна из самых морализаторских книг. Мораль, отражающая реальность упадка, но не осуждающая его. Его другие книги — «Комната», «Демон», «Реквием по мечте» и «Песня бесшумного снега» — продолжают эту тему. Герои Селби, угнетенные, отчужденные, напуганные, живут в атмосфере насилия, которое расползается по всем большим городам, как смог. Но у персонажей Селби есть и еще кое-что общее, они все чего-то ищут. Люди, одержимые демонами, пристрастившиеся к алкоголю, сексу, азартным играм. Они — люди, обладающие самосознанием, робкие и виноватые, пойманные в замкнутый круг наваждений и сожалений. Они утратили контроль над своей жизнью и «пространством», которое они занимают можно назвать стойку бара или койку в камере или бесперспективную работу или несчастливый брак. Они стремятся бежать, но считают себя слишком напуганными или неспособными даже попытаться.

«Парень, тебе лучше поверить,кому-то придется туго сегодня ночью».

Брюс Спрингстин «Фабрика»

Иллюстрация: Хьюберт Селби

Несмотря на очевидную мораль подобных историй, «Последний поворот» был запрещен в Англии, в соответствии с законами о непристойности, несмотря на то, что в его защиту выступили такие люди, как Джон Мортимер и Энтони Берджесс, был признан «непристойным» на суде в Олд-Бейли в июне 1967 года. Селби присоединился к компании Джеймса Джойса и Д.Г. Лоуренса, мне неловко, и, как обычно, закон в Англии выставил себя полной задницей. «Honi soit qui mal y pense».

Через год книга была оправдана в Суде по уголовным аппеляциям, а теперь Ули Эдел снял по ней фильм. Я не могу судить по книге о фильме, но его назвали «100 минутами коммерческой джинсы с многочисленными детальными эпизодами ультра-насилия». Я не могу ждать. (Пришлось. С момента написания я посмотрел фильм и моя острая, критическая, четко сформулированная оценка этого… ну почти ОК).