Двое

– Прекрати паясничать! Что я скажу твоей бабушке?

– Что соблазнила меня под покровом ночи и вытворяла жутко неприличные вещи? – подсказал Никита и тут же получил удар по плечу. – Да успокойся ты! Бабуля попросила позвать тебя к обеду.

– Уже обед? – ужаснулась Майя.

– А я тебе о чём? Мы купаться договаривались, – напомнил Ник, на что она ужаснулась повторно.

– Какое купаться?! Я голодная.

– О! Вот теперь я узнаю Цветкову! Наглая и идущая напролом!

– Завьялов заткнись, – беззлобно буркнула она. – Скажи лучше, что у меня на лбу.

Ник глянул на расшибленный лоб и с умным видом заключил:

– Жить будешь.

Как раз в этот момент на пороге появилась бабуля и осмотрела свою гостью со сканирующей точностью.

– Что случилось, детка?

Никита неприлично хрюкнул, вспоминая падение, и заявил:

– Майя грохнулась с гамака!

– Никита, что за жаргон?! – возмутилась бабуля и поспешила найти в аптечке пластырь.

– Ба, а ты точно математику преподавала? Мне вот всё кажется, что нужно было тебе браться за великий и могучий.

– Никитка, а ты куда смотрел? – вместо ответа обвинила старушка.

– Да кто ж знал, что она прыгать начнёт, ба? Дай сюда пластырь, я помогу.

– А обработать ссадину?

– Да где там ссадина, ба, что ты её накручиваешь? Посмотри, как аптечку в твоих руках увидала, побледнела вся. Да… – обречённо вздохнул он, – помяли красоту!

– Да в кого ж ты такой?! – взвыла баба Маня и прогнала внука с кухни. – Садись, детка, а то ведь и правда, лица на тебе нет.

– Да всё нормально, баб Мань, я просто испугалась, – попыталась Майя оправдать свой ступор.

Подставив голову под салфетку с перекисью, она опасливо зашипела, почувствовав лёгкое жжение. А когда пластырь был на месте ушиба, благодарно улыбнулась.

– Давайте теперь я вам помогу, – предложила она, а потом заметила Никиту.

Завьялов стоял у двери её комнаты и наблюдал. За словами, за жестами, за манерой общения. От его взгляда сделалось жарко, и Майя поторопилась приложить ладони к щекам.

– Майя, ты лучше присядь, – обеспокоилась баба Маня, после чего сама усадила гостью за стол.

Завьялов запрокинул голову и демонстративно выдохнул в потолок. Он отчаянно требовал её внимания и, не получив его, выскочил во двор.

– Вот шальной! – усмехнулась бабуля ему в спину и тут же пробормотала сама себе: – зелень забыла.

Майя подскочила с места.

– Я принесу. Я видела, где растёт, – отчиталась она и поторопилась выйти из дома прежде, чем заботливая хозяйка успеет её остановить.

Никита выловил Майю на выходе и прижал к стене, навалившись всем своим весом.

– Попалась! – оскалился он и повёл носом в миллиметре от её шеи, жадно втягивая трепет.

– Рехнулся?

Завьялов отчаянно кивнул.

– Как точно подмечено, – задыхаясь, выдал он и впился в её губы поцелуем. – Помнишь, ты вчера сказала, что не хочешь делиться моим вниманием? Так вот: я вдруг понял, что тоже не отпущу тебя.

– Дурак! – Майя округлила глаза.

– Дурак, – согласился Завьялов и отступился. – Просто сейчас увидел тебя всю такую домашнюю, родную, чуть смущённую…

– Мария Степановна велела принести зелень, – сообщила Майя до того, как Никита успел закончить пламенную речь.

– Май, а если это любовь? – игриво уточнил он.

– Это любовь, Завьялов, даже не сомневайся, – зачем-то заверила она и сама же себя за это мысленно и отругала. – Но мне нужно принести зелень.

– Знаешь, Май, у меня было много женщин, а ждал я тебя одну.

– Решил поговорить об этом сейчас?

– Ага. Считай, сразу предупредил. А вот теперь можешь идти и рвать свою зелень.

– Завьялов, что ты задумал? – оглянулась Майя, оступившись всего на несколько шагов.

– Май, обед стынет, – снова по-шутовски улыбнулся Ник. – Или тебе помочь?

Глава 8

Мы лежали в тени дуба, который я облюбовала ещё вчера. Ник устроил голову на моей груди. С коротких волос редкими каплями сбегала речная вода. Она на мгновение застывала на моей коже, а затем легко катилась вниз, оставляя после себя едва заметный след. Завьялов был спокоен. Потому что за последние два часа получил от меня всё, что хотел. Хотя, признаю, я боялась, что своими выходками он сведёт меня с ума прежде, чем мы покинем гостеприимный дом. Всё началось ещё за обедом. И дело было в словах, которые он бросил по неосторожности. Слова, разумеется, были о любви, о пылкой юношеской страсти. Правда, сказаны они были так, будто я сама всё себе придумала. И пока мне предстояло обдумывать сказанное, наглец Завьялов вовсю наслаждался кулинарными изысками и бросал на меня многозначительные взгляды. Жаркие, жадные, вожделенные. Это здорово нервировало, и всякий раз вводило в ступор, а он нахально улыбался и облизывал губы, радуясь тому, какое впечатление производит.

Как только с обедом было покончено, Никита схватил меня за руку и дёрнул на себя.

– Ба, я покажу Майе окрестности, – оповестил он прежде, чем я успела как-либо возмутиться.

Мария Степановна оглянулась на нас, оценила надёжно сцепленные ладони и чуть удивлённо вскинула брови.