Двое

– Я вас разбудила? – спрашивает Клементс, когда створки лифта мягко открываются и она оказывается перед полуобнаженным Дааном Янссеном, одетым в одни лишь спортивные штаны. Он зевает, потягивается, поднимая руки над головой, одарив ее видом светловолосых подмышек. Не считая их и тонкой дорожки, исчезающей ниже пупка, он весь гладкий. Она предпочитает мужчин с гладкой кожей. Она ощущает феромоны, ее это выбивает из колеи.

– Я не спал. Кофе? – Не дожидаясь ответа, он идет на кухню. Она направляется следом. Она уже поняла, что он ведет, а другие следуют. Она мысленно добавляет это к его психологическому портрету, который она составляет. – Я уже несколько дней нормально не спал, – говорит он, начиная расхаживать по кухне и готовя кофе в большой, блестящей, несомненно самой новейшей кофемашине Nespresso. – Обычно, когда жена навещает свою мать, я погружаюсь в работу, провожу заграничные встречи, хожу в тренажерный зал, встречаюсь с парочкой людей, чтобы себя занять. Но эта неделя была другой. Я был взволнован. Сначала потому, что я думал, Пэм болеет, а потом из-за того, что все больше убеждался – что-то не так. Я не ошибся, верно? Поэтому вы вернулись.

Клементс решает не отвечать на вопрос сразу, а задает встречный: – Значит, Кэй регулярно не бывает дома?

– Да. В большинстве случаев ее нет дома половину недели, она ухаживает за матерью.

– Как вы оба справляетесь? С тем, что ее так часто нет? Наверняка это влияет на отношения.

– Знаете, друзья иногда спрашивают о том же. Я вполне привык, обычно мне даже нравится. По правде говоря, наверное, я немного наслаждаюсь этим.

– Наслаждаетесь?

– Мы тайком верим, что у нас отношения лучше, чем у пар, которые неразлучны. Знаете? Круче людей, не уважающих независимость друг друга. – Он улыбается, почти виновато, вероятно, из-за использования слова «круче», резко думает Клементс. – Нам идет на пользу личное пространство.

Он протягивает ей кофе. Он не спрашивал, какой она предпочитает. Ей нравится американо. Она видит, что его он ей и сварил. Клементс пьет его с одним кубиком сахара. Она отпивает. Кофе подслащен. Она не знает, как он угадал. Разве она настолько предсказуема? Или он настолько умен? Есть в нем что-то, от чего начинает казаться, что он тебя знает, понимает – что всегда соблазнительно. Его сила и льстит, и приводит в замешательство. Клементс рада, что подметила это, вооружила себя против нее. Может, он тоже составляет ее профиль, как и она – его? Умные люди поступают так друг с другом: оценивают, предполагают, чтобы оставаться на шаг впереди, держать все под контролем. Это талант. Навык.

Проблема?

Клементс внимательно наблюдает за ним, объясняя, насколько его очаровательное умение знать человека – оставаться на шаг впереди – подвело его с собственной женой, человеком, который должен быть ближе всех. Она разъясняет ему, что дело не только в том, что он не знает, где Кэй, но он не в курсе, кем является Кэй.

Его жену зовут не Кэй Янссен. Она Ли Флетчер. В прошлом Кэйли Гиллингэм. Дочь Памелы Гиллингэм, которая существует, но не живет на севере Англии и не страдает Альцгеймером. Она живет в Перте, Австралия – вернулась туда два года назад – и совешенно здорова. Клементс говорит ему, как можно мягче, что вместо ухода за матерью Кэй, Ли, Кэйли – называйте как хотите – жила в нескольких милях отсюда по половине недели со своим другим мужем, Марком Флетчером. Она довершает:

– Оттуда она тоже пропала. – И, озвучивая эту информацию, Клементс пристально взглядывается в Даана Янссена, словно он клетка под микроскопом. Потому что детектив хочет знать, явлется ли это для него новостью. Или он уже знал о предательстве жены?

Он не реагирует. Не двигается и не отводит глаз, он не ругается, не бьет стену, не плачет. Клементс подмечает его впечатляющее самообладание. Когда она замолкает, на две или три минуты зависает тишина. Он нарушает ее.

– Ясно. Еще кофе?

Она кивает. Не потому, что хочет еще, она просто узнает эту человеческую потребность чем-то заняться. Повернувшись к ней спиной и наливая воду в кофемашину, он спрашивает:

– Дети есть?

– Двое пасынков. Она усыновила их, когда вышла за Марка Флетчера после смерти их биологической матери.

Он поворачивается к ней. С восторгом? Облегчением?

– Вот видите, здесь не сходится. Кэй никогда не хотела детей. – Клементс выжидает мгновение. Ей не нужно добавлять: «Не хотела их с вами. Она не хотела детей, чтобы не усложнять ситуацию еще больше». Он достаточно умен, чтобы самому до этого додуматься. Она наблюдает за его лицом ту долю секунды, за которую он это понимает.

– Вы уверены во всем этом?

– После того как вы показали мне фото Кэй вчера вечером, я вернулась в участок и покопалась в этом. Мы проверили телефонные записи, историю трудоустройства, свидетельства о рождении и заключении брака, номера национальной страховки. Нет места сомнению. Кэй и Ли это одна и та же женщина.

Он кивает, немного выпрямляется. Другие мужчины бы сдулись, осунулись. Но Даан растет.

– Как вы думаете, почему она это сделала? – спрашивает он.