Двое

Худшие дни наступают, когда Марк думает, что я на работе, а я на самом деле просто сижу у Даана в квартире. Иногда, если я уверена, что Марк не будет работать из дома, я прокрадываюсь обратно в дом поставить стирку, чтобы дела не накапливались на выходные. По средам после обеда мальчики часто играют. Я бы хотела ходить на эти матчи, но я не могу, потому что как мне оправдать ночь среды и как объяснить Даану, что мне нужно жить не с ним больше четырех дней в неделю? Он и так достаточно терпелив, жертвуя каждыми своими выходными, так как думает, что я ухаживаю за больной матерью. Мне нужно быть твердой. Дисциплинированной. Мне есть что терять. В два раза больше, чем у любой другой женщины. Я прихожу на матчи мальчиков по выходным. Этого достаточно. Должно быть достаточно.

Мальчикам было семь и одинадцать, когда я встретила Даана. Они только начали вырываться из моей крепкой и постоянной материнской хватки. Теперь я понимаю, что когда мальчики превращаются в подростков, юношей, а потом и мужчин, им нужно отталкивать своих матерей. Это естественно. Хотя все еще больно. Я не могла не грустить, когда они отворачивали от меня головы и мой поцелуй приземлялся на ухо или просто умирал в воздухе между нами. Мальчики начали входить в ту стадию, когда я нужна была им только для того, чтобы найти запропастившийся кроссовок или зарядку, приготовить еду. Я все еще нуждалась в них.

Мои руки словно опустели.

Примерно в то время я предложила Марку обдумать усыновление. «Может, девочку», сказала я с надеждой. «Малыша, которому нужна любящая семья». Который принимал бы мои поцелуи без вопросов. Он мгновенно отмел мою идею, не удостоив меня или мои потребности даже шанса подискутировать. «Я не хочу возвращаться к подгузникам и испорченному сну, Ли. Кроме того, усыновление это большой риск. Если вы не связаны генетически, ты не знаешь, что получишь. Как ты можешь быть уверена, что между вами возникнет связь?

– Я не связана генетически с Оли и Себом, – напомнила я.

На мгновение Марк замер, выглядя пойманным, испуганным. Потом он обнял меня.

– Боже, прости. Неужели это не чудесно?

И это должно было казаться чудесным. Что, может, на мгновение, Фрэнсис не сидела в тени наших отношений и Марк считал меня матерью мальчиков – просто ею, а не мачехой, заменой или сносным вариантом. Но я не думала, что он это имел в виду. Когда он сказал, что если родитель не связан с ребенком генетически, то нет уверенности, что между ними будет связь, Марк говорил не о моих отношениях с будущим ребенком или наших детях, он ссылался на свои взгляды на тему природы против воспитания. Так что это совсем не было комплиментом. В действительности, он выдал свое неверие в то, что моя связь с мальчиками когда-либо будет такой же сильной, как его. Он словно пырнул меня ножом. А потом оставил истекать кровью.

Через две или три недели умер мой отец. Это был очень напряженный период.

Раздумья истязают меня. Последние четыре года я кропотливо избегала останавливаться, изучать, вспоминать. Я меняю направление. Призываю мысли, которыми всегда себя утешала.

Я никогда не затягивала со стиркой, никогда не позволяла молоку для хлопьев закончиться. Когда я уезжала к Даану, чтобы стать Кэй, каждый раз перед уходом я проверяла морозилку, пересчитывала контейнеры с болоньезе и пастушьим пирогом. Убеждалась, что там всегда есть органические блюда, приготовленные мной, которых хватит до моего возвращения.

Никто не оставался без внимания.

Я закрываю глаза. Позволяю темноте комнаты поглотить меня. Во сне я не отдыхаю, но это лучше, чем кошмар моей реальности.

24

Детектив-констебль Клементс

Пятница, 20-е марта

После ее возвращения в участок вслед за визитом к Даану Янссену, Клементс тут же вызывают в кабинет начальника, у нее даже нет времени на перекур. Она убеждает себя, что это хорошо, ей все равно нужно скоро бросить курить. Мерзкая привычка.

– Где вы были? – Ее начальник обычно так за ней не следит. Он уважает ее мнение, ее рабочую этику – кроме того, у него самого дел по горло и нет времени присматривать за каждым шагом подчиненных. Однако когда она объясняет, он выглядит раздраженным, нетерпеливым. – Понятно. Послушайте, Клементс, мы слишком заняты для этого. Оформите заявление, сделайте оповещение, но не считая этого – бросайте дело. Я не собираюсь больше тратить на него усилия. Тела нет, значит, и дела нет.

Клементс отдали приказ. Ей нужно бы принять его, но она ощущает слабое сопротивление ума и тела. Да, тела нет, но есть кое-что. Женщина с двумя мужьями – двумя жизнями – бросилась вперед, скакала, настаивала, что достаточно интересная, чтобы ее заметили. Клементс она восхищает. Интригует. Она даже не знает, как ее называть. Ли Флетчер? Кэй Янссен? Может, лучше всего придерживаться Кэйли Гиллингэм. Это имя было у нее до мужей. До того, как она ввязалась в этот бардак.

– Мне просто кажется, сэр, что здесь может быть что-то большее…