Двое

– Сказала, что хочет проводить больше времени с семьей. Что ей тяжелее стало справляться в работой. Нужно много путешествовать. Семейным женщинам зачастую сложно найти баланс.

Клементс прикусывает язык, чтобы не спросить, сложно ли семейным мужчинам найти баланс между семьей и работой. Она полагает, ее язвительный комментарий вряд ли будет уместным, учитывая, что Кэйли балансировала две жизни и работу. Такая попытка вряд ли достойна похвалы.

Очевидно, и больная мать, и серьезная работа были выдуманными, созданными, чтобы Кэйли могла передвигаться между двумя мужчинами и домами. Клементс интересно, каким образом она все это финансировала, если не работала. Марк Флетчер сказал, что на их общий банковский счет каждый месяц поступала зарплата. Даан Янссен не стеснен в деньгах, но зашла ли Кэйли настолько далеко, чтобы позволить ему выплачивать ее ипотеку с другим мужем? Может, в этом все дело? В деньгах? Детектива подташнивает от этой мысли. Ее странно восхищает женщина, независимо пренебрегающая правилами, показывающая средний палец патриархату и находящая свой путь, но если дело в деньгах, это кажется более обывательским, обыденным. Более преступным. Пользовалась ли она одним мужчиной, чтобы поддержать другого? Это жалкая позиция. Понятная, но лишенная волнующей атмосферы протеста.

Клементс с Таннером копаются в банковских выписках и телефонных записях. Они обнаруживают, что Кэйли сама состоятельна. Ее отец умер практически в то же время, когда она познакомилась с Дааном Янссеном. Он оставил ей целое состояние. Клементс снова заинтригована. Эта женщина делала это не ради денег. Ей не нужен был Даан Янссен для поддержания финансов дома Флетчеров. Ей вообще не нужен был мужчина.

Она хотела их.

Клементс снова звонит обоим мужьям, чтобы оповестить их о своих открытиях. Марк Флетчер кажется удрученным, сломленным. Даана Янссена, похоже, это злит, раздражает. Они оба заявляют, что она не сказала им правду о времени и обстоятельствах смерти ее отца. Марк знал, что он умер, но даже не подозревал о ее наследстве.

– У них всегда были сложные отношения. Она почти с ним не общалась. С чего бы ему оставлять ей деньги? Вы уверены?

Даан думал, ее отец умер много лет назад, когда Кэй была ребенком.

– Она редко говорила о нем. Она сказала, что не помнит его. Почти его не знала.

Кэйли Гиллингэм одна перенесла скорбь по умершему отцу, чтобы профинансировать свою двойную жизнь. Клементс не знает, испытывать ли отвращение, жалость или что. Она поражена делом. В своей работе она повидала странных и чудесных вещей – ну, в основном странных – но это! Нахальство этой женщины почти вызывало восхищение; замешанное в этом планирование точно его заслуживало. Детективу иногда было сложно тащить собственную, единственную и относительно несложную жизнь, она представить не может, какие усилия нужны, чтобы быть двумя женщинами сразу.

Клементс знает, что также ощущает что-то смутно неприятное по отношению к этой женщине. В отличие от мужчин-полицейских, это не осуждение, а чувство, которого она пытается избегать – зависть. Не полноценное, всеобъемлющее, зеленоглазое чудовище, но что-то схожее с ощущением, возникающим при виде фотографии знаменитости в журнале, у которой идеальная жизнь и идеальная фигура, парочка идеальных детей. И в таких случаях детектив спрашивала себя – почему. Почему эта женщина? Почему не я нежусь у бассейна…

Но потом детектив-констебль Клементс напоминает себе, что жизнь Кэйли Гиллингэм не идеальна.

Она могла бы таковой быть, если бы она от нее не сбежала. Или, хуже того, ее не забрали.

Клементс звонит двум из трех сводных братьев Кэйли (она еще не смогла связаться с третьим, он в отпуске в Малайзии). Им особо нечего добавить. Они не видели Ли с тех пор, как отец оставил ей бóльшую часть своего состояния, они уверяют, что свяжутся с участком, если она даст о себе знать. Они кажутся отстраненными, равнодушными. Детектив опять сомневается, что члены этой семьи предоставили бы Кэйли убежище, если бы она в нем нуждалась.

Она звонит на несколько последних набранных номеров с обоих телефонов женщины. Последние звонки Ли включали в себя разговор со школьным секретарем, когда она просила порыться в коробке с утерянными вещами, чтобы поискать пропавшее школьное пальто Себа, она также звонила стоматологу, чтобы договориться о плановых осмотрах обоим мальчикам. Они были назначены на следующую неделю. Кэй звонила своему парикмахеру и записалась на стрижку, но так и не явилась.

– Это необычно? – спрашивает Клементс женщину, ответившую на звонок.

– Да, не помню, чтобы она раньше пропускала запись. Она очень милая, дает хорошие чаевые. Она в порядке? Надеюсь, да.

– Скорее всего. Когда она звонила вам, она вела себя как обычно?

– Да. Совершенно.

Все, с кем говорит детектив, соглашаются, что ни одна из версий Кэйли Гиллингэм не проявляла очевидных признаков стресса, ничего необычного.