Двое

Кэйли

Воскресенье, 22-е марта

Прошлой ночью я замерзала, сегодня я задыхаюсь. Погода восхитительная, я вижу голубое небо в окне соседней комнаты и даже ощущаю тепло солнца, пышущее сквозь доски, прикрывающие окно моей тюрьмы. Сейчас только март, почему так жарко? Сколько я здесь пробыла? Недели, месяцы? Я знаю, это неправда, не может такого быть. Но, может, и да. Я растеряна. Я уже не понимаю, где правда.

Может, никогда не понимала.

Я мечтаю о воде, еде, унитазе. Растянувшись на полу и просунув голову в сделанную мной дыру, я наслаждаюсь роскошью ветерка, проникающего в окно. У меня все болит после того как я колотила цепью о батарею. Никто не пришел. Мне нужно отдохнуть, совсем немного.

Мне нужна вода.

Я так устала.

Я засыпаю. Не сопротивляюсь этому. Я благодарно погружаюсь в сон.

Мне снится, как я составляю список всего, в чем заключается для меня брак с Марком. Я преподношу список Санта-Клаусу в «Хэрродс». Мы возили туда мальчиков, когда они были помладше. Чудесное место, где сладости раздают бесплатно, а Санта будто по волшебству знает имена всех детей. Но вообще это благодаря эльфу с рацией, болтающему с детьми в очереди и повторяющему всю информацию Санте. Даже нас с Марком это на мгновение обмануло. Мы смеялись, что повелись на эту игру. Очаровательно. Я скучаю по этому рождественскому ритуалу. Почему мы его забросили? О, я вспомнила. Когда Оли было лет десять, он специально рассказал всем детям в очереди, что этот Санта ненастоящий, что это разные мужчины каждый год. «Просто дерни его за бороду».

Ненастоящий. Ненастоящий.

Оли сложно обмануть.

Список, список. Я протягиваю его Санте, думая, что он может меня спасти. Но он смотрит на него, хмурится, качает головой, говорит, что я в списке непослушных. Я не хорошая.

Я просыпаюсь или, по крайней мере, мне так кажется, в голове туман. Сложно оставаться в сознании в такой жаркой комнате, с такой нехваткой подкрепления и болью от побоев по всему телу. Список крутится у меня в голове. Каково быть женой Марка? Что это значит? Я снова закрываю глаза, но все еще вижу список, он вытатуирован изнутри моих век. Или, может, я слышу его. Кто читает мне список? Марк? Оли? Санта?

Дом, каждый раз словно встречающий меня большой улыбкой. Все восхищаются моим мужчиной, одобряют мой выбор, ведь он круглый год загорелый и с большими бицепсами. Помогает застилать постель. В холодильнике куча банок острого чатни и сыра. Мокрые полотенца на полу ванной. Неиссякаемый запас Мерло на полке. Звуки футбольных матчей, вырывающиеся из телевизора. Год за годом получать бутылки «Бейлиса» на дни рождения, дни матери, Рождество и Пасху, потому что однажды я упомянула, что это моя тайная слабость. Передаривать эти бутылки соседям и в школьную лотерею; мои вкусы изменились, мне больше не нравится «Бейлис», но я не знаю, как ему сказать. Он не заметил. Будильник за пятнадцать минут до того, как нужно будить мальчиков, чтобы мы могли в обнимку полежать в тишине. Никаких протекающих кранов, мигающих лампочек, расшатавшихся полок, он всегда все чинит. Никто не замечает мое новое нижнее белье. Или старое. Цветочные кашпо, которым завидует вся улица. Банальные шутки. Человек, который послушает мой пересказ сюжета книги, но не прочитает ее. Пить сидр на заднем дворе жаркими летними вечерами. Нырнуть в холодное озеро. С удовольствием поплавать. Подпевать музыке в стиле кантри и вестерн в долгих поездках на машине. Чувствовать себя в безопасности.

У меня в горле пересохло и першит. Больно, но не настолько, как от мысли: с ним я чувствовала себя в безопасности. Поэтому Санта качает головой? Ему тоже грустно?

Я ползаю по комнате на случай, если что-то принесли. Возле двери обнаруживается поднос с куриным сэндвичем, яблоком, водой. Когда это появилось? Я не знаю. Ненавижу себя за то, что не проверила раньше. Он мог пробыть там достаточно долго, может, даже раньше, чем я взялась сносить стену. Я могла бы поесть раньше. Или я снова спала и он только что появился? Я не знаю. Меня пугает, сколько всего я не знаю. Я пью воду. Маленькими глотками. Теперь я знаю. Три подноса в неделю? Нужно быть осторожной. Я медленно принимаюсь за еду. Прожевываю каждый кусок как последний. Потому что может так и оказаться.

Я одна. Это должно приносить облегчение. Полагаю, у меня есть шанс сбежать, если меня не охраняют. Если я смогу придумать, как выбраться из оков, если я смогу взломать дверь, если смогу добраться до окна и позвать на помощь. Но я думаю об этом уже несколько дней. Это невозможно. Поэтому одиночество ужасает. Что, если он никогда не вернется? Если больше не будет воды и еды? Я прекращаю есть. Мне нужно оставить запас. От этого хочется плакать. Я голодная до смерти.

Я вполне могу умереть.

36

Фиона

Фиона звонит в дверь. Марк почти мгновенно открывает, будто поджидал ее. Она представляет, как он притаился в коридоре, готовый броситься. Не на нее, но на информацию, которую она добыла. У него в руках почти пустой винный бокал, а от него исходит резкая, кричащая энергия.