Двое для трагедии. Том 2

Я ехал целый день, глух и нем, останавливаясь лишь на заправках, и голод уже сделал меня безумцем: я остановился, убил первого попавшегося мне на пути, выпил его кровь и поехал дальше, не заботясь о сожжении трупа, а просто закопав его в землю. Ранним утром следующего дня я пересек границы Дании и сумел сделать это абсолютно незаметно, через леса. Граница не была мне помехой. Ничто не могло остановить меня. Заехав в густой лес, я утопил в пруду свой автомобиль и этим уничтожил единственные следы моего пребывания здесь:

Смысл жизни исчез. Вайпер была мертва, и с ней умер и я – духовно и морально, и надеялся, что умру физически.

Добежав до ближайшего кладбища, я нашел каменный заброшенный склеп. Я желал забвения, но знал, что не смогу сдерживать свои чудовищные инстинкты и что скоро вновь стану монстром. Предвидев это, я вооружился в ближайшем специализированном магазине огромными толстыми стальными цепями, затем забрался в выбранный мною склеп, забаррикадировал выход огромными, надежными, каменными глыбами и приковал себя к каменному гробу, чтобы не позволить моей вампирской силе победить мое желание иссохнуть и превратиться в мумию.

Мне незачем было жить: Вайпер была не со мной. Она была мертва. Я знал, что это так, потому что мои родители не стали бы лгать мне насчет ее убийства – ведь они знали, в какое бешенство, в какое нетерпимое мучение ввергнут меня. Я понимал, что теперь Вайпер была потеряна для меня навсегда. Ведь это так логично: нет Вайпер – нет проблемы. Я посадил ее в самолет и все это время думал, что она в безопасности. А она страдала. И я ничего не сделал, чтобы спасти ее.

Глава 49

Время пролетело, а я никак не могла поверить в то, что уже два года была оторвана от цивилизации и похоронена в глухом, забытом Богом месте. Я не знала, что за тюрьма пленила меня: кажется, Морганы нашли для меня самую ужасную, самую далекую и затерянную дыру, которую только можно было найти.

Я закрыла глаза в Англии, в замке Грейсона, и проснулась здесь. В тот момент я подумала, что умерла и попала в чистилище: увидев перед глазами серые угрюмые стены узкой кельи, я подумала, что перешла в то место, где буду спокойна, думала, что это была вторая ступень, ведущая мою душу в загробный мир. Но потом я увидела прекрасное беспристрастное лицо леди Морган, склоненное надо мной, и поняла, что мой земной ад продолжался, и я не была одарена милостью умереть.

Прямо из кельи меня повели на обряд пострига: мое опустошенное больное сознание больше не могло сопротивляться злу, и по дороге я сама решила, что теперь, когда я принесла безграничную боль родителям и Седрику, навсегда исчезнув из их жизней, мне необходимо было вымолить исцеление их кровоточащих душ. Каждый день, стоя на коленях в своей холодной узкой келье, я, со слезами на глазах, молила Бога помочь им исцелиться от боли, которую я им причинила. Здесь, в этом монастыре, я поверила в то, что, все же, есть Бог. Точнее, у меня не было выбора: во всем огромном холодном монастыре Бог был единственным, кому я могла излить свои слезы и вверить мои тайны.

Прошло только два года, а мне казалось, что я находилась здесь уже всю вечность. Я честно исполняла обязанности, наложенные на меня строгой матерью-настоятельницей, чтобы избежать наказания и быть полезной. Но то, что я заживо была погребена в католическом монастыре, понятия не имела ни в какой стране, ни даже на каком континенте я находилась, не знала, что происходит в реальном мире, угнетало меня. Я чувствовала себя паразитом, букашкой, ненужным нелюбимым ребенком. Реальный мир уже два года как перестал существовать – он был наглухо закрыт от меня Морганами и каменными стенами монастыря.

Сегодня, после утренней молитвы, ко мне подошла одна из монахинь и повела меня за собой в скрытую от глаз келью. Я не понимала, что ей было от меня нужно, но послушно шла за ней. Когда я вошла в узкое полутемное помещение, освещаемое только маленьким круглым окошком, монахиня закрыла меня в нем на ключ. В этой келье не было даже выступов, и я не смогла присесть и, стоя, ждала, что будет дальше.

Через пару минут послышался громкий скрип ржавого замка, и в келье появился мой нежданный посетитель, при виде которого мои глаза широко раскрылись от удивления.

В келье был Грейсон. Такой же юный и прекрасный, каким был в тот ужасный вечер. Он ошеломленно смотрел на меня, затянутую в грубо-сотканную, длинную, черную робу, словно не веря своим глазам – должно быть, я представляла собой нечто отталкивающее.

Мы молча смотрели друг на друга.

Я была безгранично удивлена и даже шокирована. Мой разум наполнился боязливыми вопросами: что он здесь делает? Зачем он приехал? Что ему нужно? Зачем меня привели сюда, в эту келью?

– Вижу, тебя здесь не балуют, – насмешливым тоном сказал вампир.

От звука его голоса я вздрогнула: я слишком давно не слышала мужской голос, а красивый низкий голос Грейсона был проводником в тот страшный день, когда я оказалась здесь. Но он говорил со мной по-чешски.

Какая радость наполнила мое сердце, когда я услышала свой родной язык!