Двое: я и моя тень (СИ)

Улыбка сползла с его лица, в голос вернулась угроза.

«Всё получится», — уверенность растаяла, оставив едва живую надежду. Лизи робко приблизилась к нему, понимая, что это самоубийство. Но отступать некуда, поздно менять план, а плыть по течению уже не было сил. Джокер выслушает её, она заставит его. Если нужно, она будет говорить всю ночь, а утром… Господи, дай же сил. И всё-таки решимости не хватало: Лизи остановилась в двух шагах, и Джокер как всегда сделал последний штрих за неё. Протянул тонкие пальцы, ухватил за талию и притянул к себе. Теперь точно не отпустит.

Она привстала на носочки, и сердце забилось запертой в клетке птахой, напуганной до полусмерти, но ещё осознающей, что уже нечего терять, кроме жизни. Ничего сложного. Зажмуриться. Ощутить его горячее горькое дыхание. Обжигающее. Прикоснуться губами к его губам. Обмануть поцелуем. Пусть думает, что она извиняется, что ей жаль, но ведь ей нихрена на самом деле не жаль.

Он жадно ответил на пугливый поцелуй, пачкая краской её губы.

Поверил? Лизи заставила себя разомкнуть губы. Его пальцы нетерпеливо прикоснулись к её бедру, и Лизи накрыла его ладонь своею. Пора. Или сейчас, или никогда. Она погладила его пальцы, а другая рука вытянула наручники из кармана. Щелчок. Браслет обнял запястье Джокера, и Лизи дёрнула его руку на себя. Завязалась борьба.

Не дать пальцам лечь на горло. Не позволить ему дотянуться до пистолета на столе. Собрать все силы в кулак и хотя бы сегодня на секунду стать сильнее. Джокер больно схватил её за плечо, одновременно выворачивая пойманную в оковы руку, а Лизи тянула его к батарее. Его пальцы больно впивались в кожу, оставляли синяки.

Ну же! Ну! Но даже скованная рука не растеряла силы, и Джокеру удалось вырваться из холодных пальцев Лизи. Она скользнула по его кроваво-красному пиджаку, бросилась вперёд, чтобы продолжить возню за право жить, но он перехватил её, больно, почти до хруста, сжал запястье и ловко, будто готовился к чему-то подобному, защёлкнул на нём наручник.

Лизи замерла, не веря, что внутренний голос обманул её. Ведь шептал, обещал, что всё получится. Обманул. Завёл в ловушку и оставил на растерзание. Она качнула рукой, ещё раз. И ещё. Словно путы могли расстегнуться и выпустить её. Лизи выудила из кармана маленький ключ, торопливо потянулась к наручникам, но Джокер вырвал его и выбросил в приоткрытую форточку.

Он схватил её за горло и хохотнул.

— Маленькая дрянь. Хочешь снова убежать от меня? Но чёрт! Ключа-то нет! — он изобразил растерянность и разочарование, но уголки губ потянулись вверх, рисуя на лице зловещую улыбку. — Что же нам теперь делать? Мои верные клоуны заняты до утра, я не могу их дёргать по пустякам. Значит…

Он закивал.

— …вся ночь наша. А теперь скажи мне, радость, — он тянет последнее слово с неприкрытой угрозой, — что это за спектакль? А?

Лизи испуганно дёрнулась, но Джокер толкнул её к стене и прижал. Он с интересом наблюдал за её паникой, как она ёрзала рукой, пытаясь стряхнуть наручник. Всхлипывала, часто дышала, изворачивалась, но его руки каждый раз ловили её неуверенные попытки вырваться, не давали ускользнуть.

— Какая же ты глупенькая, — он поднял руку, потянув её ладонь следом, и сцепил свои горячие пальцы с её холодными. — Что ты задумала, сладенькая?

— Я хотела поговорить, — тихо ответила Лизи, чувствуя, как жёсткий страх стискивал невидимые пальцы на шее и давил.

— О чём? — поцелуй обжёг щёку.

Лизи зажмурилась. В горле пересохло, сердце набатом стучало: беда. И не вырваться, и не спастись, ловушка захлопнулась, и жертва осталась наедине с хищником, на его недобрую волю. Теперь от Джокера зависело, погубит он её или же… Лизи дёрнулась, снова пытаясь отбиться от настойчивых пальцев, изучающих её тело. Он прижимался к ней, было так обманчиво тепло, хотелось обнять, согреться, но упади в его объятия — пропадёшь.

— О чём? — прорычал он и схватил Лизи за волосы.

— О том… — она пыталась перевести дыхание, — …что ты делаешь мне больно.

— Разве? — в голосе наигранная наивность, сдобренная едким смешком.

— Ты! — ярость вырвалась из неё, слова обжигали язык. — Ты приходишь и каждый раз… Ты насилуешь меня!

Он собрал её волосы в хвост, потянув скованную руку Лизи наверх, поцеловал в ушко. Его слова обжигали не меньше:

— А с Артуром тебе не больно?

Она зажмурилась. Зачем он её мучает?

— Отвечай! — рычит он на ухо.

— Нет, — прошептала она. — Отпусти его. Отпусти нас, мы уедем из города, и ты никогда больше нас не увидишь.

Джокер провёл пальцами по её губам, стирая траурный поцелуй, и усмехнулся:

— А кто тебе сказал, что Артур хочет уйти? Он сам ко мне пришёл. Разве он тебе не рассказал? — он вдруг запрокинул голову и засмеялся: звонко, заливисто. — Ты ему не рассказала про нас! Ах ты врушка! У Лизи есть секрет, и я его зна-аю.