Двое из будущего

Наше предприятие мы поставили на осадное положение. Мои охранники продолжили нести вахту как и прежде, что на производственной площадке, что и на территории НИОКРА, а остальные свободные от работы легли на матрасы. Через дорогу от проходной в домике были сняты пара комнат и мои люди ожидали там нападения. Сидели там тихо, не высовывались, не буянили и за водкой не бегали. Я иногда навещал их втайне, контролировал. За главного поставил моего тезку Василия со смешной фамилией Орленок, как наиболее толкового. Соображал он неплохо, выводы из возникающих проблем делал правильные, да и кое-каким авторитетом у товарищей пользовался. С грамотой, правда, у него плоховато, но это дело поправимое. Будет время — научим. С ним мы и обсудили все детали нашего возможного противодействия. К нападению мы были готовы.

Прошло пару дней, а у нас все было тихо. Никто на нас не нападал, никто из посторонних нами не интересовался. Я в очередной раз проверил своих ребят, скоротал часик за чашкой крепкого чая. Настроение у них было бодрое, с нетерпением ожидали предстоящей драки.

— Ну, ладно, товарищи охранники, мне пора, — сказал я, сделав последний глоток из стакана. Так уж повелось у нас, что я обращался к нам по советскому образцу. Я так привык в армии и мне было так проще. Для них это поначалу было непривычно, кого-то коробило мое «панибратсво», но затем они перестали замечать необычное обращение. Сообразили, что это просто моя причуда.

— Завтра придете? — спросил меня Василий.

— Конечно. Если ничего не случиться, то приду. Может принести чего надо?

— Да не-е, не надо. Мы тут по очереди в лавку бегаем. Что надо там покупаем.

— Ну и хорошо. Пойду я. На завод заскочить надо бы, с Поповым встретиться.

Я неспешно спустился по лестнице. Разминулся на выходе с какими-то женщинами с чумазыми детьми, которые жили здесь же, обогнул угол дома и аккуратно переступая через собачье и лошадиное дерьмо, неспешно побрел в сторону нашего предприятия. Странно, что дворник здесь не убрал это непотребство. Хоть и окраина Питера, но все ж не захолустье.

На проходной, едва я ступил на дощатый настил крыльца, услышал радостный и знакомый вопль:

— Иваныч!

Я удивленно обернулся и увидел, как из-под полога подъехавшего фаэтона спешно выбирается старший Мальцев. Его седую окладистую бороду я узнал бы из тысячи.

— Степан Ильич? — удивленно воскликнул я, и Мальцев радостно затряс бородой. — Как? Какими судьбами?

Наконец он спрыгнул на земле, кинул деньгу извозчику и подошел ко мне.

— Ну, здоровеньки булы, что ли? — сказал он довольно и сграбастал меня в свои богатырские объятия. Сдавил как следует и тряхнул слегка. — Ты что ж, не рад меня видеть?

— Рад, конечно же, рад, — ответил я, восстанавливая сбитое дыхание. — Это просто невероятно, что мы здесь встретились!

— Да ладно тебе — невероятно, — отмахнулся он от моего предположения как от нелепицы. — Я к тебе специально ехал. Посмотреть хотел, чем ты тут занимаешься.

— Специально в Петербург?

— Да нет, конечно же. В столицу по делам, а вот к тебе уже специально. Раз уж я здесь, то давай — показывай свое хозяйство. Хвастайся!

И я похвастался. Битых два часа его водил по предприятию, все рассказывал, показывал. С гордостью продемонстрировал как живут у меня рабочие, какие у них условия труда. А Мальцев старший все смотрел, щупал, кивал головой и вникал. А потом сказал:

— Добренький ты очень, Иваныч. Как бы до беды не дошло.

— Это почему же до беды?

— А ты думаешь, остальным фабрикантам твои новшества понравятся? Странно, что у тебя до сих пор все спокойно. Я б на их месте давно к тебе лихих ребят подослал. Порушил бы все до чего руки смогли б дотянуться.

Я досадливо хмыкнул, и Мальцев уловил перемены в моем настроении.

— Неужто уже?

Я кивнул, признаваясь. А он, нахмурив лоб, взял меня под локоток, отвел в сторонку и проникновенно сказал:

— А ну-ка, рассказывай давай все, Иваныч.

И я все откровенно и без утайки рассказал. Рассказал про первый случай нападения, из-за которого я был вынужден в спешке покидать Москву, рассказал про недавний визит Баринцева. Подробно рассказал о нашей ссоре и моем едва сдержанном желании разбить нос шантажисту. Степан Ильич внимательно меня выслушал, крякнул от досады, когда я описал, как Баринцев выбегал из комнаты, а потом без обиняков спросил меня:

— Иваныч, ты дурак?

Я нахмурил брови, намереваясь обидеться.

— Кто ж так с людьми-то разговаривает? — продолжил он, не щадя моих «нежных» чувств. — А если он дворянин и на тебя в суд подаст?

— Не дворянин он. Простой управляющий.

— А все равно — дурак. Что теперь делать собрался?

Я махнул рукой.

— Ждем нападения на предприятие. Но волноваться не о чем — мы его как следует встретим.

— А в полицию обращался?

— А что я им скажу? Так, мол, и так, оскорбил уважаемого человека и теперь опасаюсь его мести? И доказательств у меня никаких на его планы нет. Я могу только предполагать.

Степан Ильич задумчиво покивал головой, словно соглашаясь с моими доводами.

— А если он нападет то, что ты будешь делать?