Двое из логова Дракона

Его уверенность несколько ободрила меня, и я попросила Белого Волка вкратце рассказать о наработках, касающихся готовящейся операции. Его доклад был полным и обстоятельным, потом несколько замечаний добавили Карнач, Оршанин и Хэйфэн. Выслушав их, я признала, что мои стрелки вполне профессионально подошли к подготовке операции. План был чётким, детальным и вполне реальным в исполнении. Закончив совещание, я оставила в отсеке старшего стрелка и исполнителей, чтоб ещё раз обсудить детали.

После того, как всё было проработано и проверено несколько раз, я, наконец, вслед за стрелками, начала верить в успех нашего предприятия. Они в нём не сомневались. Они снова и снова возвращались к схеме в трёхмерной карте дворца, обсуждая возможные проблемы, связанные с внезапным появлением стражи, закрытыми дверями на выбранном маршруте и случайными встречами с многочисленными обитателями дворца. Они с азартом продумывали запасные пути, обходные маршруты, способы безвредной нейтрализации царедворцев и воинов. Слушая их, я понимала, что танец Мангуста будет лишь ещё одним фактором, который послужит успеху их действий, потому что они готовы были сделать это всё без отвлекающих манёвров и дополнительного прикрытия.

— Хорошо, — проговорила я, подводя итог. — Примем всё это за основу. Приступайте к подбору оснащения и тренировкам. Помните, всё должно быть сделано быстро, тихо и аккуратно.

— Мы не помешаем им наслаждаться балетом, — усмехнулся Кирилл Оршанин, а я вдруг пожалела, что не смогу взять его с собой на поединок танцоров, и он не увидит, как на самом деле танцует Мангуст.

Мне всего один раз удалось увидеть его на сцене инопланетного ночного клуба, где он танцевал под странную завораживающую мелодию. И я запомнила это на всю жизнь, потому что более прекрасного танца я не видела. Но это осталось в прошлом, как странное полустёртое воспоминание о волшебном сне. Порой мне действительно казалось, что всё это приснилось, потому что трудно было увязать то божество, что я видела тогда в полумраке, в клубящихся сумерках, со сдержанным и исполнительным офицером, каким я знала Мангуста. Лишь изредка, наблюдая за его движениями на тренировке, или когда он кружился в танце с одной из наших дам, я вдруг мимолётно узнавала в нём то таинственное и прекрасное существо, что околдовало меня тем давним вечером.

Мне хотелось посмотреть, как он репетирует, но Белый Волк сказал, что Мангуст забрал отобранные в фонотеке кристаллы с записями и заперся в спортзале, переключив все камеры на внутренний терминал, чтоб записывать ход репетиции, смотреть записи и тут же поправлять то, что его не устраивает.

— Он просил никого не впускать в зал, — извиняющимся тоном пояснил старший стрелок. — Ему так проще. Он давно не танцевал на таком уровне, а ответственность очень большая. К тому же, он всегда показывает зрителям только готовый результат. Это его кредо.

— Такой подход заслуживает уважения, — согласилась я. — Не будем ему мешать.

В тот же вечер, вернувшись в каюту Джулиана, я уверено сообщила ему:

— Мы вытащим Ивана и уберёмся отсюда. Тут же улетим. И мне плевать, что подумает об этом Совет Духовной безопасности.

— Конечно, — ласково улыбнулся он.

Следующие два дня прошли с ощущением деловой активности и полной уверенности в том, что скоро всё это закончится. Я с интересом и одобрением следила за подготовкой стрелков, которые продолжали прорабатывать различные варианты развития событий по ходу операции, проводя десятки часов на имитационном полигоне, где был смоделирован запутанный лабиринт тех частей дворца, где им предстояло пройти.

Мангуст продолжал свои тайные репетиции, о которых знали все. Некоторые члены экипажа, наслышанные о его фантастических талантах, то и дело прогуливались у дверей спортзала, прислушиваясь к странным мелодиям, проникающим сквозь плотно закрытые двери. Но таинство рождения его танца оставалось закрытым для всех. Даже попытки пиратским способом подсоединиться к камерам наблюдения, установленным в зале, не дали результата.

Эта таинственность интриговала непосвященных и придавала грядущей вылазке стрелков налёт романтической авантюры. Её обсуждали, строили догадки, и всё больше верили в то, что она обязательно удастся. Ведь иначе и быть не может!

Но мне что-то мешало проникнуться всеобщим энтузиазмом. Раз за разом анализируя план, следя за подготовкой, я убеждалась, что всё продумано и подготовлено. Всё должно получиться. Но что-то всё же тревожило меня. Я долго не могла понять что, пока не сообразила, что моя тревога вовсе не связана с освобождением Ивана.

Меня тревожило совсем другое, и это было странное ощущение угрозы, нависшей надо мной, над моим счастьем, над моей семьёй. Со временем мне стало казаться, что я знаю причину этого беспокойства, но не хочу смотреть на неё. И легче мне не становилось.