Двое на качелях

ДЖЕРРИ: Оживает?

ГИТЕЛЬ: Ты это знаешь по себе.

ДЖЕРРИ: Да, я знаю, я большой знаток таких вещей, особенно с сегодняшнего вечера. Зачем ты пила?

ГИТЕЛЬ (неохотно): Ты же пошел веселиться к своему Фрэнку Таубмену.

ДЖЕРРИ: Только поэтому?

ГИТЕЛЬ: Подумаешь, очень надо было туда идти!

ДЖЕРРИ: Я бы не пошел, если б не эта канитель со справками из Омахи. И ушел оттуда, как только смог, чтобы зайти за тобой к Софи. И вдруг вижу - ты выходишь с ним и хихикаешь, будто тебя щекочут!..

ГИТЕЛЬ (с негодованием): Я же тебе говорю - я надралась! Тебе нужно письменное признание?

ДЖЕРРИ: Ты не надралась, ты спустила нас обоих в унитаз без всяких на то причин и уж не из-за вечеринки у Таубмена. Я хочу только знать...

Гитель с трудом встает и хочет от него уйти.

Нет, погоди! Я с тобой говорю!

ГИТЕЛЬ: Ну говори. На то ты и адвокат!

ДЖЕРРИ: Когда со мной что-нибудь случается дважды, я хочу знать, почему. Я должен понять, что я сделал на этот раз, чем ты недовольна?

ГИТЕЛЬ: Я недовольна? Это ты недоволен.

ДЖЕРРИ: Боже мой, разве ты мне сейчас не дала оснований?

ГИТЕЛЬ: Не отвлекайся от сути.

ДЖЕРРИ: Это и есть суть. Я говорю о тебе и о себе.

ГИТЕЛЬ: А я говорю о твоей жене.

Молчание. Гитель ходит по комнате, потирая живот.

ДЖЕРРИ (гораздо более спокойным тоном): Ладно, поговорим и о ней. Она тоже интересуется тобой, я буду чем-то вроде междугородней линии. Так что ты хочешь о ней сказать?

ГИТЕЛЬ: Я видела счет с междугородней станции за прошлый месяц. Омаха, штат Небраска, 9 долларов 81 цент. Омаха, штат Небраска, 12 долларов 63... Что же ты мне не сказал, что вы с ней чемпионы мира по разговорам?

ДЖЕРРИ: Мне не хочется бросать ее одну, Гитель, ей сейчас очень трудно.

ГИТЕЛЬ: А кому легко? У меня болит голова, оставь меня в покое.

ДЖЕРРИ: Значит, выходит так: я изменяю тебе по телефону со своей женой, мои телефонные счета толкают тебя в постель этого жука, как его там...

ГИТЕЛЬ: Джюк.

ДЖЕРРИ: Я и говорю - жук! Ведь в конце концов ты вынудишь меня кинуться на Центральный вокзал и купить билет обратно, в Омаху. Тебе это не приходило в голову? Ты этого и хочешь - развязаться со мной? Чтобы на свободе рыскать за штанами, с которыми ты еще не переспала, если в Нью-Йорке остались такие?..

Гитель вдруг рухнула ничком поперек тахты и лежит, затихшая.

(Джерри смотрит на нее, и злость его проходит, он борется с чувством жалости и наконец со вздохом сдается) Ладно. Ладно, отложим до завтра. Доругаемся, когда ты будешь держаться на ногах. (бросив шляпу на стул, он подходит к тахте, становится на колени и снимает с Гитель туфли)

ГИТЕЛЬ (этот добрый жест вызывает у нее приступ отчаяния, плечи ее затряслись, она горько всхлипывает): Ах, Джерри!..

ДЖЕРРИ: Ну что, что?

ГИТЕЛЬ: Я тебе больше не нравлюсь.

ДЖЕРРИ: Я тебя ненавижу, разве это недостаточно страстное чувство? Повернись.

Гитель послушно поворачивается. Он начинает расстегивать на ней пальто. Она отбивается, но он не обращает внимания.

ГИТЕЛЬ: Я могу сама!

ДЖЕРРИ: Это, конечно, огромная услуга, окажи мне милость и прими ее.

ГИТЕЛЬ (перестав сопротивляться): Ты меня ненавидишь.

ДЖЕРРИ: Не сказал бы.

ГИТЕЛЬ: Ты меня просто жалеешь.

ДЖЕРРИ: Почему ты думаешь, что ты такая жалкая? Тяни руку.

ГИТЕЛЬ (высвобождает руку из рукава): Если бы ты видел, как я пытаюсь танцевать на чердаке, ты бы сам убедился, до чего я жалкая. Я столько часов просиживаю там на полу, что у меня, наверное, уже на заду мозоли. Я все жду и жду, что придут какие-то идеи, а они не приходят, и я чувствую себя так, что меня бросили в одиночную камеру... И вот после стольких лет меня осенило. Знаешь, в чем дело?

ДЖЕРРИ (помолчав, мягко): У тебя нет таланта.

ГИТЕЛЬ (изумленно глядя на него): И ты все время это знал?

ДЖЕРРИ: Нет. Не знал. Я думал, что этот чердак поможет тебе, а оказалось, что проколол мыльный пузырь.

ГИТЕЛЬ: Если я не танцовщица, что же я такое?

ДЖЕРРИ: Поэтому ты и сходишь с ума? Повернись.

Гитель переворачивается на живот, он стягивает с нее пальто и начинает стягивать блузку на спине.

Хочешь кофе? Я сварю.

ГИТЕЛЬ (вздрагивает): Нет.

ДЖЕРРИ: Может, примешь рвотного? Надо очистить желудок.

ГИТЕЛЬ (сбрасывая с себя его руки, с внезапной злобой поворачивается на спину и устремляет на него яростный взгляд): Почему мы вечно говорим о моем желудке? У меня нет никаких других прелестей, да?

Джерри опять протягивает руку к пуговицам блузки.

Убирайся! (стягивает с себя наполовину расстегнутую блузку, но застревает в ней головой и беспомощно бьется в ней, как в мешке)

ДЖЕРРИ (с состраданием): Гитель. (хочет расстегнуть пуговицы, но она, почувствовав его руку, яростно отбивается)

ГИТЕЛЬ (глухо, сквозь блузку): Не желаю я никаких услуг от тебя! (отбиваясь, нечаянно попадает ему кулаком в живот)

Джерри убирает руку. Гитель срывает с себя затрещавшую блузку и отшвыривает в сторону, не глядя куда, блузка летит в лицо Джерри. Гитель ложится, натянув на голову пальто.