Двое на краю мира

Блуд Эдмонд считал грехом, но иногда поддавался велению плоти и ублажал себя сам. Тайком, ночью, чтобы никто не заподозрил его в грешных желаниях. Сейчас его снова терзали страсти. У него никогда не было женщины. Но в скором времени предстоит женитьба – жена необходима для продолжения рода, после – можно снова жить во Христе. Даже отец Керши признавал необходимость плотской связи между супругами, чтобы зачать наследника. И Эдмонд согласен с ним! Но чужеземка с необычной завораживающей красотой разлила по венам томление. Эдмонд считал мгновения, ожидая, когда слуги разойдутся, и он сможет остаться с ней наедине, избежав пересудов.

– Хочешь вина? – Он отошел и, плеснув в серебряный кубок красного густого вина, вернулся обратно. Лея отказалась от хмельного напитка. – Что ж… – обронил Эдмонд, поставив его в нишу окна, и, задержав дольше обычного взгляд на ее груди, стремительно бросился к Лее, увлекая на ложе, шаря руками по телу.

Она закричала, отбиваясь, отталкивая, и Эдмонд, не ожидавший встретить сопротивление, прекратил натиск.

– Ты должна быть покорной воле своего господина, – промолвил он. Сбитый с толку, Эдмонд наблюдал, как она пытается сползти с кровати: волосы растрепались, шнуровка корсажа распустилась, обнажив холмики грудей с розовыми сосками, юбка задралась, оголив стройные белые ноги. Она была так прекрасна, соблазнительна, в его руках.

Эдмонд рванулся к Лее, наваливаясь всем телом, закрывая рот влажным поцелуем, не давая вдохнуть и крикнуть. Она забилась под ним, и это, к его стыду, распаляло больше, чем любая покорность. Он одной рукой еще выше задрал юбку, другой принялся развязывать гульфик. Лея, что есть силы, взбрыкнула, потом ударила по глазам, как учила Кара. Эдмонд, ругаясь, ослабил хватку, и Лея выкрутилась, перекатившись на живот. Но далеко уползти не смогла – он схватил ее за волосы, наматывая на кулак серебристые пряди, обнажая шею. Затем, потрясенно ахнув, отскочил от нее.

– Ведьмин глаз! – крикнул Эдмонд, сотворив в воздухе крестное знамение.

–//-

Холодная струйка воды противно стекала за шиворот. Алекс открыл глаза – голову тут же прострелила вспышка боли – и встретился взглядом с большой жирной крысой, сидевшей рядом. Он криво ухмыльнулся. Она, видимо, решила, что он подох и можно полакомиться свежатиной. Черта с два!

Алекс лежал на земляном полу, в щеку больно впивалась каменная крошка, в воздухе висел застоялый запах плесени и ужасно тянуло промозглой сыростью. Алекс сел и ощупал голову: на затылке шишка размером с орех, в остальном вроде порядок. Потом он проверил карманы – пусто! Оружие, связь, дистализатор, – всё пропало. И Лея…

Малышка Лея, подружка кэпа, странная иномирянка с глазами цвета грозового неба, где ты? Что с тобой? Даже думать страшно, что с ней могли сделать в этом диком времени. А он сидит в камере в компании крысы и гнилых досок. Гнилых досок… Алекс подскочил к двери: нет, заперто наглухо, а доски хоть и старые, но толстые и надежные.

– Черт! – Алекс позволил себе секундную вспышку ярости, злости на себя и обстоятельства. Затем собрался: он обязан выбраться! Спасти Лею и найти дистализатор! Хотя бы что-то из задуманного обязано выйти.

Алекс, пользуясь скупым светом факела, висевшего на стене за дверью, методично, оценивающе осмотрел свое временное пристанище: деревянная лавка, окно, кандалы. Последние, здраво рассудил он, пусть остаются там, где лежат – то, что он мог передвигаться, уже большая удача. Лавка закреплена цепями и привинчена к стене – как таран ее не использовать. Окно маленькое, с толстой решеткой и находилось практически под потолком…

Алекс задумчиво почесал переносицу и осторожно покрутил головой: затылок ныл, но боль больше не прошибала, искрами высыпаясь из глаз. Алекс размял шею, собираясь изловчиться и выглянуть в окно, понять, куда их нахрен занесло! Но резко замер, зацепившись за карман бронежилета, и выругался – мозги ему всё-таки отшибло! Он быстро скинул его и дернул липучку сбоку – есть! Тот, кто его обыскивал, плохо выполнил свою работу: во-первых, оставил в бронике, во-вторых, плохо обыскал карманы. Кубик тротила вместе с запалом так и остался лежать в дальнем отделении. Алекс всегда клал его подальше, чтобы потом взять поближе, когда припечет. Только вот с огнем дела обстояли никак. Камней в камере не было, только труха, гнилая солома и грязь, а из них искры не высечь. И где Прометей, когда он так нужен?

Алекс запрыгнул на лавку и, вывернув шею, смог выглянуть в окно. Стемнело. Несколько факелов освещали внутренний двор, но видно было чертовски плохо. Где-то неподалеку заблеяла коза, а повозка, груженая сеном, стояла практически рядом. Только проку ему от сена. Тем более что его сразу взялись разгружать.