Двое на краю света

Она – естественно, как дыхание, я – неуклюже и театрально преувеличенно. Глория смеялась своим прекрасным серебристым смехом и отговаривала меня от такого занятия, уверяя, что я сама являюсь яркой индивидуальностью и не нуждаюсь в том, чтобы перенимать чужие манеры, просто я еще этого не поняла.

Представляете, это она так изъяснялась в тринадцать лет!

Мне было хорошо с ней, не поверите, но мы с Глорией никогда не ругались, не спорили, ничего никогда не делили – две одинокие девочки, предоставленные сами себе, мы просто любили друг друга, держались друг за друга, и всегда Глория защищала, охраняла и заботилась обо мне гораздо больше, чем положено старшей сестре.

Я все время думала, почему так получилось, что она такая прекрасная, а я вот не очень и другие люди тоже не очень? Мама с папой тоже красивые, но не до такой же степени, как она! А есть вообще люди уродские. Почему так получается?

А есть еще более странный пример – в нашей же школе на год младше Глории училась одна девочка, она тоже была очень красива. На самом деле! Но ее красота и сама она почему-то отталкивали людей, а не притягивали, как моя сестра. Красота Глории была загадочной, какой-то недоступной и теплой, притягивающей, а красота той девочки – абсолютно понятной, холодной и пугающей своей надменностью. Как сказала тетя Надя про нее: «Вырастет, и на нее любители найдутся, и пачками. Любители пострадать». Вот почему такая разница? Вы знаете?

Мне было четырнадцать лет, когда однажды ночью я отчего-то проснулась и отправилась не на нашу с Глорией, а на мамину кухню воды попить, у нее всегда в холодильнике газированная вода была. Но в кухне за столом засиделись мама и одна из ее тогдашних подруг, они о чем-то беседовали, и я услышала часть их разговора:

– Такие женщины, как твоя Глория, рождаются раз в сто лет, а может, и реже, и одна на десятки миллионов! – восхищенно и с ясно слышимой завистью сказала чуть пьяненькая мамина подруга и возмутилась: – Вот как это у нее получается? Сопля же совсем, а ходит, двигается так, словно она королева, и глазищи ее эти!

– Успокойся, – отмахнулась мама. – Не завидуй, да, она прекрасная девочка и будет великолепной, поразительно красивой женщиной, это просто совсем другая биохимия, только и всего. У нее особая биохимия.

Вот! Вот – поняла я, именно в этом разгадка тайны, так мучившей меня! Конечно, все можно объяснить научно и понять с точки зрения науки!

И так мне эта таинственная биохимия запала в сознание и душу, и так мне хотелось немедленно разгадать эту загадку, что я развила бурную деятельность! Первым делом узнала, где именно учатся этой науке, вторым делом уговорила папу сходить вместе со мной в МГУ на экскурсию на факультет биологии, чтобы самой все посмотреть и разузнать на месте.

Папа посмеялся, выведав у меня мотивации такого глубокого интереса, но все-таки созвонился со своими знакомыми, имевшими отношение к университету, и мы отправились туда на экскурсию, можно так сказать.

Там я узнала, что для школьников у них существует специальная программа для подготовки к поступлению, в которую я тут же и записалась. И потом два года перед окончанием школы четко и ответственно ходила на эти занятия.

Разумеется, я поступила. И только на третьем курсе абсолютно точно поняла, что если биохимия и имеет отношение к тому, какой получается у природы и родителей человек, то только на уровне биологии, химии и генетики – а все остальное загадка! Почему именно этот человек унаследовал такие качества, почему через несколько поколений ему досталась та или иная отличительная черта и характеристика, почему он думает и поступает таким именно образом, почему в разном возрасте проявляются те или иные генетические свойства? И полная черная дыра неизвестности – почему человек может обладать такой невероятной привлекательностью для других людей?! Многое объясняет химия, но не все же!

Но не бросать же учебу, даже если она не может ответить на все мои вопросы. Училась. Труднее всего для меня в этой учебе была вивисекция – опыты над животными. Я из-за этого чуть из универа не вылетела: когда у нас проходили лабораторные опыты с мышками, я еще как-то справлялась, но когда нам задали проведение опытов на кошках и собачках, я отказалась наотрез. Пришлось писать объяснительную декану и иметь с ним же серьезный разговор, но меня оставили в покое и разрешили ограничиться опытами над мелкими грызунами.

Подозреваю, что души убиенных мною мышек следят за мной из своего мышиного рая и не дают мне променять вегетарианство на аппетитный, смачный, скворчащий кусок мяса.

А Глория так и осталась для меня неразгаданной загадкой. Навсегда.

Но Краснину я про свою сестру пока говорить не стану. А может, и вообще не стану. Посмотрим. Ведь я не собиралась до такой степени с ним откровенничать.