Двое с лицами малолетних преступников (сборник)

Немой махнул компота. Лимон, лед в бокале сработали — он не почуял спиртного. Придвинул к себе новую порцию мороженого. Полундра возобновил разговор о пиджаке и паспорте. Дурак наглел с каждой минутой — начало действовать спиртное. Бармен повторил. Коктейль немому понравился, и новую порцию он махнул, как лимонад. То ли его таблетками закормили, то ли подкололи иглой, но опьянел он сразу. Вытер рожу от мороженого и без разговоров схватил Полундру за горло. Кругом был народ, неподалеку регулировщик прогуливался вдоль улицы, да и хватка у урода была неслабая — паспорт пришлось отдать. Дурак спокойно проверил свою фотографию, потыкал пальцем на себя, на паспорт: «Мой». Положил его во внутренний карман и, ни тебе спасибо, ни до свидания, поплелся из кафе.

Он уверенно шел в известном ему направлении. Миновал центр, Кукуевку, вышел к кладбищу.

Полундра из-за кустов видел топтание дурака вокруг могилы Тихонова. Он садился, вставал, бормотал что-то, угрожающе мычал, оглядываясь по сторонам. На несчастье, увидел кладбищенских посетителей. Рванул к ним, схватил за руку мужчину. Тот пошел за ним неохотно.

— Волнуется, — говорил мужик жене.

— Что, Гриша, что не нравится? — говорила женщина. — Креста не поставили? Да? Не успели. Может, он хочет сказать, что цветы воруют?

Гриша отчаялся найти понимание. Снял пиджак, повесил на соседнюю ограду. Несуществующей лопатой начал будто копать землю.

— Помер он, Гриша, — сказал мужчина. — Помер и лежит под землей. Кондратий его хватил, это верно.

— Пойдем, — сказала женщина мужу, — и так задержались…

Мужик в утешение сунул ему денежную бумажку. Дурачок помычал горестно, опять начал кружить вокруг могилы. Круги становились все шире. Полундра отступил подальше. Внезапно немой взревел торжествующе — нашел лопату.

Было пора. Полундра выскочил из кустов, схватил пиджак с ограды. Дурак опешил от неожиданности.

Мало того что идиот был здоровый кабан, он и бегал прилично. Прохожие шарахались в стороны от бегущего волосатого немого с лопатой наперевес. Полундра незаметно кинул паспорт на асфальт. Смешался с толпой у торговых рядов.

— Молодой человек! — окликнула его женщина с детьми. — Вы уронили?..

На нее обрушился немой. Откинул лопату в сторону, схватил за руку с паспортом. Женщина завизжала…

Про отравление алкаша, про то, как Полундра втюхал билет кавказцам («По дешевке», — говорил Полундра), Авторитет слушал уже невнимательно. Полундра все говорил, начал повторяться — боялся, с концом рассказа закончится его жизнь.

— Тебя может опознать медицинская сестра, так?

— Да.

— Больше никто?

— Вроде нет.

— Ты ее найдешь?

— Да. Крашеная шушера.

— Зови их! — сказал Авторитет.

Полундра открыл дверь в соседнюю комнату. Дальнейшее он уже воспринимал со стороны, безучастно и нелюбопытно. Он видел, как входили в комнату, рассаживались мрачные фигуры. Полундра ощущал себя сидящим в кресле, капля густой крови застывала на щеке, он смахнул ее рукой, рука дрожала. Он видел все отчетливо, настолько, что обратил внимание на еле заметное помигивание лампочки в настольной лампе. В соседнем доме играла знакомая музыка, он никак не мог вспомнить какая.

Авторитет сообщил свое решение:

— Берусь уладить это дело. Понадобится билет этой лотереи. Нормальный — пустой билет…

Увядали к рассвету яркие звезды на небе. Конов сдал Алика в следственный изолятор и пешком пошел домой. Обратил внимание на усиленные милицейские патрули на улицах.

— Что у нас опять? — спросил у знакомого лейтенанта.

Тот тоже смертельно хотел спать.

— Буйный сбежал из дурдома.

«К нашему берегу не дерьмо, так щепка», — засыпая на ходу, думал Конов.

Остановился, подумал, вернулся к лейтенанту.

— Когда у школьников каникулы? — спросил он.

— Скоро. Через неделю, не больше…

Конов пришел домой. Оттягивая приятную минуту, когда разденется, коснется холодной постели и согреваясь немедленно уснет, сделал чаю.

Рассвело. Просыпались соседи на работу, кто-то громко заговорил на лестничной площадке, заурчали машины на улице, загрохотал во дворе мотоцикл с плохим глушителем. Конов, прихлебывая чай, выглянул в окно. Было ясное раннее утро… Он поперхнулся.

«Было ясное раннее утро, около восьми… — запрыгали перед его глазами буквы из текста Тихонши. — Тут и появились эти двое с лицами малолетних преступников…» Как мог он пропустить главное? Около восьми порядочные дети досматривают сладкие сны в кроватях или в школу собираются. «Почему они должны ночевать дома?! — стучало в мозгах. — Не на вокзале, не в подъезде, не на чердаке?! Почему им не быть в бегах из теплого родительского гнезда, из детдома, из интерната для трудных детей?!»

На работу Конов пришел первым. Опять запросил сводку событий по городу. Рядом со знакомым сообщением о задержании Сэра в нетрезвом состоянии на кладбище стояло сообщение о пропаже или похищении малолетнего Виктора Елхова…

— Кухтин и Елхов! — сразу сказала Лина Романовна. — Это они.

Конов слова не сказал, кроме «здравствуйте». Успел только показать удостоверение.

— Я так и думала, — сказала она, — как увидела у них деньги, так сразу и ждала, когда явится милиция.