Двое (СИ)

— Я тоже, — согласился Павлуша. Мы с Ромкой облегченно выдохнули. — Только трахаться.

— Сука! — выругался Ромка и бросил трубку.

— Если мы расстанемся, я тебя закопаю живьем, мудила! — тихо сказал я и посмотрел на друга так, что он вжался в дверцу джипа.

Гул машин, огни вечера и легкий джаз из колонок слегка успокоили мои расшатавшиеся нервы, а дикий ужас, что накатил на меня при мысли, что Ромки рядом со мной не будет, отступил. Он знает обо мне то, чего я сам не знаю, а значит, поймет и поверит. Возвращаться домой не имело смысла, потому что это однозначно будет расценено Ромкой как доказательство злодеяния, которого я не совершал. Я собрался с мыслями и растоптал чувство вины железными сапогами. Посидеть в бане с другом — это не преступление! Даже если этот друг — подвыпивший гей и твой бывший любовник.

— Ты правда своему парню не изменяешь? — рискнул заговорить Павлуша пару минут спустя.

— Два года уже, — покосился на него я. Он погрустнел. — Мы живем вместе.

— Ого! Надо же. Никогда бы не подумал.

— Я вот тоже не думал, а оно вон как повернулось.

— Он, наверное, брутальный самец? — спросил Павлуша. — Ты всегда таких любил и меня бросил из-за того, что я под твои стандарты не подходил. Мне иногда казалось, что ты специально выбираешь безмозглых качков, чтобы лишних вопросов не задавали.

— Ты будешь смеяться, но Ромка нужен мне целиком: с мозгами, чувством юмора, дурацкими привычками, ворчанием, жарким сексом…

— И накачанным телом, — закончил за меня Павлуша. — У него ведь офигенное тело?

— Да, — вынужден был признать я. Он расхохотался. Я обиделся. — Не это главное…

— Заткнись, лапа, — отмахнулся Павлуша. — Ты неисправим.

…

Дача у моего друга была что надо. Не Ромкин особняк, конечно, но пафосу хватало. Мы в нее не пошли, а обогнули по кругу и завалились в уютную баньку с предбанником, комнаткой для посиделок и парилкой-помывочной. Ром растекся по моим жилам огненной лавой, снося все на своем пути, так что в не сильно жаркую парилку я зашел в отличном настроении. Улегся на лавку лицом вниз, принялся ловить кайф и незаметно задремал.

— Ты такой красивый!

Жадные руки облапали меня всего, а в бедро уперся возбужденный член. Я довольно поежился, расползаясь по лавке медузой, но рука на моей заднице сжалась, и я вдруг понял, что что-то не так. Поцелуй в поясницу добавил в мои путанные мысли еще больше беспокойства. Почему Ромка такой… никакой? Где потерял напор, властность и уверенность в том, что я принадлежу ему? Я, конечно, не принадлежал, но, чего уж там, иногда очень хотел.

— Нисколько не изменился.

Я открыл глаза и сел на лавке, скидывая с себя чужие руки. Павлуша смотрел на меня с таким неприкрытым вожделением, что только в путь. Раньше мне этого было вполне достаточно, чтобы сорваться в разнузданный трах, но теперь…

— Павлуша, я не буду с тобой трахаться.

Он не особо отразил то, что я ему сказал, и уткнулся лицом в мой пах. Я схватил его за волосы и заставил смотреть мне в лицо.

— Сереееженька, лапа моя, — простонал Павлуша, терзая свой член рукой, — не ломайся, а? Нам же было хорошо вместе! Хочешь быть сверху? Да не вопрос!

— Я не хочу!

— Ты это своему члену скажи, — хрипло рассмеялся он и взялся за меня рукой. — Ты возбужден, рядом с тобой проверенный временем партнер, чего тебе еще?

— Я не изменю Ромке! — выдохнул я, подставляясь его руке. Черт! Хорошо-то как, ну почему Ромки рядом нет?

— Секс в активе — это не измена. Я же задницу подставляю, а не ты!

— Да иди ты! — рассеянно ругнулся я.

Алкоголь, обжигающее тепло вокруг, умелая рука и приятные воспоминания о далеком прошлом туманили мозг и ослабляли волю. А может, и правда, разок…

— Он не узнает, — прошептал Павлуша мне в губы и поцеловал.

На меня словно ушат холодной воды вылили. Что я творю? Много лет за меня думал мой член, и что в итоге? Я доверил свое сердце и тело подонку и оказался в больнице. А теперь что, опять снова здорово? Два года чудовищного морального напряжения коту под хвост?! Ну уж нет! Я оторвал от себя Павлушу и пощечиной заставил его открыть глаза.

— Мы не будем трахаться!

— Ладно, — облизал губы он. — Тогда минет?

— Нет! Зря я сюда приехал, — отпустил его я.

Павлуша тяжело вздохнул и уселся со мной рядом. Прислонился плечом к плечу.

— Ты теперь не свободный джинн, а раб лампы. И каково это — быть рабом?

— Я не раб, — пихнул его локтем в бок я. — Я добровольный доброволец. Ромка мне не хозяин!

— Ага, а коробочка с цепочкой не для тебя разве? Его ведь подарок.

— Его, но это не совсем подарок, — поморщился я. — Я нашел ее раньше, чем он решился мне о ней рассказать.

— Он решился? — рассмеялся Павлуша. — Так это ты его на поводке держишь? Завалил-таки брутального самца! Хахахаха!

— Заткнись, — почти смутился я. — У нас хрен знает, кто, кого и за что держит, но я его отпускать не собираюсь.

— Лапа, — потерся о мое плечо щекой Павлуша. — Я хочу секса, а у тебя стояк. Но раз уж ты уперся, то давай сделаем все так, чтобы твой брутал никогда тебе ничего не предъявил.

— Это как? — оживился я.