Двое (СИ)

Член и правда стоял колом, большей частью от мыслей про Ромку, но какое это имело значение? Не кончу сейчас, потом хрен знает сколько болеть будет!

— Мы наденем на тебя пояс верности, — захихикал Павлуша, сползая на пол. — Точнее пробку. Твой парень это оценит.

Я аж застонал от накатившего вожделения.

— Соглашайся, милый, — положил руку на мое колено Павлуша. — Я запихну ее в тебя, и от этого кончим мы оба. Я помню, как именно это нужно сделать, чтобы ты улетел.

— Ты слишком много обо мне помнишь, — улыбнулся я. — Столько лет прошло! У тебя отличная память.

— Дело не в памяти. Ты был единственным, кого я действительно любил. Три года жизни к чертям, не слабо, да? — сказал Павлуша и вышел, а я остался сидеть на лавке, раскрыв рот.

Вот же бля! Ну что за фигня? Я разлюбил его через четыре месяца и оставил другом-любовником, а он по мне с ума сходил еще два года. Я тряхнул головой. Похеру! Все сложилось так, как должно, и привело ко мне Ромку, а он стоил всех наших мучений. Моих-то точно.

…

Я нагнулся над лавкой, расставил ноги пошире и уткнулся лбом в руки. Холодная капля смазки, что Павлуша притащил из машины вместе с коробкой, скользнула по копчику вниз до ануса, пробирая дрожью удовольствия. Прохладный металл игрушки лег на поясницу вместе с цепочкой.

— Лапа, если бы ты был не ты, я бы тебя изнасиловал, — прохрипел Павлуша, нещадно лапая меня за задницу. Глотнул коньяк из горла и поставил бутылку рядом со мной.

— Не отвлекайся, — проворчал я и тоже приложился к алкоголю, заглушая мерзкое ощущение того, что по моему анусу елозит не тот палец, который мне нужен. Не так, как мне нравится. — Вставляй уже, покончим с этим и расслабимся.

— Ладно, ладно, не бубни. Лучше скажи, как твой самец умудрился тебя верным сделать! В голове не укладывается.

— Он не делал, я сам так решил.

— Как все запущенно, — протянул Павлуша, разложил цепочку на моей спине и ввел в меня пробку. Застонал от наслаждения, потянул ее на себя и снова вернул, забирая немного вниз. — Лапааааа!

Я закрыл глаза, а он втолкнул пробку до конца и уперся лбом в мою лопатку, содрогаясь от накатившего оргазма. Я поерзал, привыкая к давно забытому ощущению небольшого предмета в заднице и заодно скидывая друга с себя. Осторожно выпрямился, расправил цепочку на бедрах плоской стороной, проверил рукой ту, что вела от ануса, и защелкнул застежку. Мой возбужденный член рядом с золотой ниткой на животе мигом довел меня до предела. Я оперся ладонью о лавку, помогая себе рукой, и простонал, теряя всяческий контроль:

— Ромка, сука, надеюсь, ты это все оценишь.

— Оценю. Еще как оценю, — раздался над моим ухом его низкий голос.

Тяжелая рука легла на мое плечо, разгоняя по телу адреналин и запредельное удовольствие. Мысли спутались.

— Как ты сюда…

— Неважно! — прорычал Ромка, прижимая меня к себе спиной.

Обхватил за горло рукой и вытащил в комнатку так быстро, что я не успел даже глаза открыть, а когда раскрыл, то увидел нас в огромном зеркале, что было вделано в стену. Голый я. Полностью одетый Ромка за спиной. Его рука на моем горле. Пальцы на цепочке на моем бедре и мой стояк. Темнота в Ромкиных глазах и откровенная покорность в моих.

— Мой, — сказал Ромка возле моего уха, потянул за цепочку, заставляя прогибаться в талии, чтобы приподнять зад, и сжал руку на горле. — Только мой!

Меня от всего этого вставило так, что я развернулся, схватил его за волосы, поцеловал чудовищным засосом и кончил.

— Мой… — тихо и очень довольно рассмеялся Ромка пару минут спустя, лапая меня за задницу и играя цепочкой, что вела к анусу, на грани фола. — Я мечтал увидеть это на тебе с того самого вечера в Казахстане.

— Маньяк, — погладил его по спине я. — Вечно я выбираю себе в любовники сумасшедших извращенцев!

— Ты не выбираешь, — поднял мое лицо к своему Ромка. — Ты сводишь с ума настолько, что даже у совершенно адекватных людей едет крыша.

— Так это я во всем виноват? — возмутился я.

Он поцеловал меня в губы и заставил посмотреть через плечо в зеркало. Картинка пробрала меня до самых печенок. Золотая цепочка, низко лежащая на бедрах, провокационно терялась между ягодиц, а обнаженный поджарый я на фоне одетого могучего Ромки просто выносил мозг.

— Жаль, что я не видел этого раньше, — сказал я задумчиво и провел рукой по своей заднице. — Я бы влюбился не в тебя, а в себя.

— Сволочь ехидная! — смеясь, простонал мне в плечо Ромка, шлепнул по заднице и подтолкнул к одежде. — Будешь исполнять так, как сегодня, я тебе ошейник надену!

— Только после того, как сам на цепи посидишь, — ухмыльнулся я и начал одеваться.

Медленно, стоя к нему спиной, ненароком протягивая все до единой мышцы…

— Да что ж ты за человек-то за такой! — не выдержал Ромка.

Впечатал меня в стену, поцеловал в шею, облапал руками, залезая в брюки и под рубашку. Повел бедрами и глухо застонал мне в затылок.

— Люблю… свихнусь скоро…

— Ты мой? — улыбнулся в стену я, лаская его руки на прессе пальцами.

— Да. Конечно!