Двое среди руин

      Я скептически повел бровью. В принципе, она права. Даже мне, не особо привередливому, приходилось каждый раз чертыхаться, ворочаясь в тесноте бочки, а само мытье напоминало аттракцион, где заключительным аккордом служило умение не свалиться вместе с ней, когда приходила пора выбираться наружу. Я давно собирался сделать из очага что-то вроде печи, чтобы более экономно расходовать дрова, а заодно, не греть постоянно воду. Ната мне помогала: я клал кирпичи, вынимая их из формочек, которые сбил из досок, а она в эти формы накладывала глину, перемешанную с пеплом - при высыхании получалась почти каменная смесь. Вот и сейчас у нее были измазаны обе руки. К работе привлекли даже пса - он топтался по вязкой глине широкими лапами. Вес у Угара, уминавшего в день по две кастрюли каши, быстро набирался. Он стал намного больше, чем у Наты, которая тоже не жаловалась на отсутствие аппетита. Пес вообще рос не по дням, а по часам. Вся его нескладность быстро исчезла - расширилась грудная клетка, окрепли и без того мощные мышцы, а шерсть стала свисать до самого пола. С такой шубой можно не бояться даже самых лютых морозов, и мы стали опасаться, что они могут вернуться. Не зря же шерсть так выросла! Природа не могла напрасно его наградить… но наши опасения не подтверждались. Зима уходила, отдавая свое место прочно воцаряющемуся теплу. Похоже, что перерождение ему даже понравилось. Если в первые дни он еще путался в собственных лапах, то скоро привык и очень быстро понял всю выгоду, которую они ему принесли. Ходить и прыгать, по острым каменным граням на них стало очень легко: мягкие подушечки не только предохраняли от порезов, но и обеспечивали бесшумность. Ну а острые когти позволяли взобраться в такие места, куда он, будучи обычным псом, вряд ли смог попасть. Не скрою, я с замиранием сердца следил за «щенком», все время, ожидая, что нечто подобное может произойти и с нами. Ната, понимающая мои опасения, заметила, что кое в чем, я тоже не остался прежним. В первую очередь, это волосы. Она помалкивала до поры, предпочитая считать их цвет естественным - в смысле, окрашенным. Но, не желая досаждать расспросами, относительно такой странной окраски, ничего не выясняла. Теперь же, видя, что никакое мытье не возвращает им истинный оттенок, она не удержалась…

      - Откуда это у тебя?

      Я объяснил - насколько смог. Вернее, ничего не объяснил, потому что и сам не знал ответа. Ната, смущаясь, призналась – она уже сделала вывод. По ее мнению, я тоже подвергся частичному перерождению. Это полностью соответствовало тому, что со мной было... и она вопросительно уставилась на меня темными глазами. Пришлось еще раз посвятить ее во все, что я испытал вначале, когда выполз из подземелья… Особой реакции не последовало - Ната лишь закусила губу и больше не возвращалась к этой теме. Я решил, что она не знает, как реагировать мои признания… и умолчал о том, что «частичное», верно только отчасти. Собственно, я и сам этого не знал…

      Мы с девушкой оказались, в общем-то, неплохими печниками. Очаг получился на славу! Если и не так, как у специалистов, то, ненамного хуже. То, что от него требовалось, исполнял хорошо. Я хотел так же найти подходящий бак и установить его на печке, чтобы не ставить на огонь ведра всякий раз, когда нужна горячая вода. Даже мытье нехитрой посуды и то надоедало, если мыть холодной водой. Что упоминать о том, что моющие средства как-то быстро стали исчезать с полок - в прежние времена, когда я жил один, я как-то не заморачивался проблемой грязной посуды… Но Ната оказалась такой чистюлей, что была готова перемывать все до зеркального блеска!

      Теперь она снова спала у себя… Те две ночи, которые она провела на моей стороне, остались в прошлом. Они испытали меня на прочность и основательно подпортили нервы. Я старался обращать на девушку внимания не более чем как на товарища, по несчастью. Это далось нелегко - товарищ оставался особой противоположного пола…