Двое среди руин

— Ну, наверное, признак повышенной ответственности за свои поступки. Потому ты и не мог сразу, быстро что-то делать… Мне кажется, ты на себя наговариваешь, я ведь уже видела, как быстро ты принимаешь решения, если грозит опасность.

— Это от страха, наверное. — Я улыбнулся.

Утром мы нагрузились так, что еле передвигали ноги от тяжести: я тащил сырую шкуру и даже часть провяленного на костре мяса, а Ната — еще одну часть. Все, как бы ни хотелось, забрать не могли. Почти вся туша оставалась лежать на земле — и я предвидел, что едва мы покинем это место, как к нему соберутся многочисленные любители падали… Следовало уходить: среди них могли быть и крупные хищники, встреча с которыми не входила в наши планы. Как Угар ни сопротивлялся, я навьючил мешок и на него — не нести же все нам одним. У меня еще была идея соорудить что-то вроде салазок — пес вполне мог бы тащить их по влажной траве и песку. Но это требовало времени, а его у нас как раз и не хватало.

Пес, хорошо выспавшийся за ночь, нюхал воздух и бросал внимательные взгляды на юго-запад — в сторону синеющих вдалеке скал. Это могло предвещать только беду.

— Если придут собаки — придется принимать бой. Или оставить им мясо. Лучше подальше уйти.

Ната согласилась, прекрасно понимая, что одно дело — сражаться с помощью огня, которого все звери на земле должны бояться, и другое — пытаться остановить разъяренного «Бурого» нашими копьями. Он мог и не знать, что такое огонь… Бледное просвечивающее пятно подбиралось все выше к зениту — мы могли разглядеть его сквозь белесый полог облаков, мешавших ему всей своей силой осветить землю. Расплывчатым кругом оно поднималось над нашими головами, и мы ощущали исходившее от него тепло.

— Скоро оно разорвет эти тучи…

— Возможно. Будет ли это хорошо?

— Боишься, что его лучи окажутся для нас опасны?

— А ты нет? После всего, что произошло, солнце тоже могло стать другим. Я не буду тебе разъяснять про защитный атмосферный слой и радиацию — сам мало в этом понимаю. Но, если после катастрофы, над нами стало меньше кислорода, или там, озонового слоя — его лучи просто сожгут нас. Правда, если вспомнить про тот «грибок»… — я поежился, представив себе чудовищную шапку, виденную мной в момент Катастрофы, — то мы, вообще, уже давно ходячие мертвецы.

Ната глубоко вздохнула, не ответив — к чему слова? Мы продолжали уходить к городу, взяв направление круто на север. Трава становилась все гуще, а земля — все мягче. Идти по ней стало трудно: она не прилипала к ногам, но зато как бы разъезжалась под ступней, отчего каждый раз приходилось делать лишнее усилие при шаге. Этих проблем не испытывал Угар — он спокойно шел впереди, передвигаясь на широких лапах. Мы могли ему лишь позавидовать… Вот для чего пригодились такие странные ступни! Мимоходом я сорвал несколько больших почек с ярко-красного куста и лизнул их. Вкус был слегка кисловатым, чем-то напоминавшим шиповник.

— Ты знаешь, что это за растение?

— И знал бы, не ответил. Чем оно было раньше — вопрос не столь важный, как тот, каким оно стало сейчас.

— И как это узнать?

— Ну, если его будут клевать птицы…

Ната красноречиво вздернула нос:

— Какие птицы, Дар?

Я запнулся. Не считая воронов, встреча с которыми оставила в моей памяти не самые лучшие воспоминания, иных птиц в городе, да и в степи, часто встречать не доводилось. И, лишь очень редко, в основном возле большой воды, вроде Болота, кто-то пролетал в вышине, мало различимый и оттого совершено не дающий возможности понять — кто это мог быть?

— Птицы есть, Ната. Хоть и мало… но есть. Тогда какие-нибудь, насекомые.

— Нет уж… — протянула она, перешагивая через толстую бурую ветку, стелющуюся по земле наподобие лианы, — не надо. Если трава такая выросла, да овцы превратились в быков — то насекомые и подавно. А как ты предлагаешь разговаривать с паучком, величиной с нашего Угара?

— Это вряд ли. Хотя, я уже видел — в степи. Именно паука. Они были, конечно, довольно большие… и странные, намного крупнее прежних, но не настолько, как ты представляешь. Я уже думал над этим. Может быть, случись все летом — тогда да, возможно. А так как была осень и, заметь, вот-вот ожидался настоящий снег и мороз — то всякая мелочь, вроде комаров, жуков и им подобных, давно уже попряталась по своим норам. Хотя, конечно, быть уверенным в этом до конца нельзя. Так, одни предположения… Почему изменилось то, что изменилось, не знаю. Но думаю — это произошло только с теми, кто попал под излучение.

— Ты про свечение?

— Ну, может быть, не только оно. Или, не именно оно. А в общем, да, наверное. Другого ведь объяснения всему этому нет. И зверья больше чем людей, просто по той причине, что все оно находилось далеко от жилья. А в степи все-таки было больше возможности уцелеть, чем, когда на твою голову летят тонны бетона и стекла.

Ната указала мне на пса. Тот с шумом втягивал воздух и уверенно сворачивал левее направления, которого мы придерживались.

— Остановить его?