Двое среди руин

Ната с интересом наблюдала за мной, иногда помогая, что-нибудь подержать. Зато тетиву она сплела сама — я берег две оставшихся, от моего лука, как зеницу ока, понимая, что заменить их будет нечем… Мы взяли несколько резинок, в середину вложили крупную леску, и, привязав все кончики к кольцу, начали сплетать косичкой нити. Плела Ната, а я лишь наблюдал за ловкими движениями ее рук. Когда тетива была готова, согнув конструкцию, примерил, сколько мне примерно требуется, чтобы он держал такую выгнутую форму. После этого мы обвязали тетиву возле следующего кольца. Остальное Ната отложила на запас. Я поднял лук. Держать его оказалось удобно, но мне не понравился вес — слишком легкий, по сравнению с тем, что висел сейчас на стене. Когда же стал натягивать тетиву, то едва не порвал — сказалась привычка полагаться на ту, которая до сих пор не подводила на моем оружии.

— Туго? — поинтересовалась девушка.

Я неопределенно махнул рукой. Таким он, собственно, и должен быть. Другое дело, насколько она сможет с ним управится? Но то, что мы сделали, заключало в себе только часть общей работы. Теперь нужно изготовить стрелы. Прежние, увы, не подходили. Длина луков различалась, следовательно, и мои стрелы тоже. Они были намного длиннее. Можно, конечно, стрелять и ими, но натяжка получалась не в полную силу. Ната предложила взять остатки ящиков, из которых я соорудил ее постель. Сухие и достаточно длинные, они легко кололись на тонкие неровные тростинки. Далее я обработал их ножом, придавая каждой округлую форму. Работа знакомая — так же изготавливал свои стрелы. Вышло двадцать три штуки. Больше дощечек не имелось — все, что можно, я уже пустил на собственное вооружение. Со временем, придется поискать что-нибудь, более подходящее. Прутья, например. Правда, ближайшие кустарники и сохранившиеся деревья для этого не годились — слишком кривые. Наконечники мы смастерили все из тех же гвоздей. Возились с ними два дня — торопиться некуда. Наверху ничего не менялось. Небо, все такое же хмурое, серое и грязное, нависало над холмом и застилало его вершину клубами белесого тумана. Стало еще теплее — зимние куртки, кажется, прочно заняли место в кладовой…

Испытывать лук вышли утром следующего дня. Недалеко от входа в убежище, среди прочих обломков, торчала доска, широкая и крепко держащаяся в земле. Ее я и использовал, как мишень, когда только начинал тренироваться сам.

Мы отошли от доски на тридцать шагов — больше не рискнул, полагая, что из нового оружия стрелять столь же метко, как из своего привычного лука, будет сложно… А позориться в глазах девушки никак не хотелось. Первый десяток стрел пролетел мимо, хотя все они ложились очень близко от цели. Сразу стала видна разница между настоящим луком и домашней заготовкой. Натягивать и удерживать лук стало сложно, рука просто висла от тяжести. Поняв, что где-то допустил ошибку, разобрал всю конструкцию и значительно облегчил лук, чтобы он стал по силе девушке. После этого пристрелка началась по новой… Наконец, одна из стрел попала в доску. Я громко закричал:

— Ааа… Зараза! Моя взяла!

Ната посмотрела на меня и, слегка улыбаясь, произнесла:

— Хорош… Нет, в самом деле — хоть в кино снимайся!

— В роли кого? — поинтересовался я, натягивая тетиву.

— Ну, не Робин Гуда, конечно. Скорее… А, впрочем, не знаю. Но, здорово! Ты бы сам видел, как смотришься! Только бриться надо чаще, а то щетина весь колорит портит.

Я кивнул, соглашаясь.

— Приму во внимание. Правда, когда мои станки закончатся, тебе придется привыкать к бороде. Нож наводить до остроты бритвы я пока не научился.

— А жаль… Мне казалось, что ты все умеешь.

— Не понял?

— Дар, ну не люблю я бородатых… Сразу кажется, что в этом атавизм какой-то. Дикость.

— Ого, какие мы слова знаем!

Ната топнула ногой, в шутку рассердившись.

— Ну, знаешь… Не одни только, вот такие вот, Тарзаны, все на свете знают!

— Остынь… — я примирительно ей улыбнулся. — А дикарем выглядеть… Что ж, мне это подходит. Кому, как не нам, иметь первобытный вид!

— Нет, побрейся. Пожалуйста…

Я погладил ее по щеке. Ната словно сжалась… но не отпрянула, а наоборот, закрыла глаза, отдаваясь неуместной вроде сейчас, ласке…

— Побреюсь. Обязательно. Если единственной девушке во вселенной не нравится щетина — нужно считаться с ее желаниями.

Я откровенно любовался ею. Ната и сама очень походила на дикарку, сошедшую с полотна какого-нибудь, доисторического художника. Распущенные на спине и плечам волосы, пушистые и мягкие на ощупь. Безрукавка мехом наружу и рубаха с вышитым ею узором по горловине. Широкий кожаный пояс с ножнами и острым ножом в них. Кожаные поручи на запястьях, чтобы защитить руки при стрельбе. На ногах — мокасины, которые я так долго и тщательно шил. Обтягивающие стройные ноги штаны из плотной ткани, еще больше подчеркивающие все прелести ее точеной фигурки.

Я снова прицелился — оружие требуется испытать неоднократно.

— Есть!