Двое среди руин

— Если мы с тобой увидим настоящий снег, а не эту слизь, я только за. А вот если что, другое — увы… Но, к сожалению, зонтик предложить не могу. Чего нет, того нет. Но не сидеть же постоянно в подвале? Или, ты против?

— С тобой — нет. Ты интересный, всегда найдешь, о чем поговорить.

— Благодарю. Вот уж никогда не думал, что могу стать интересным для девицы твоего возраста.

Ната сложила уголки губ в подобие гримасы:

— А ты, когда был в моем возрасте, много понимал в девушках?

— Если бы…

— Вот и ответ. Зато с возрастом, стал умнее… Так? И, разговорить наивную девочку, сможешь без труда.

Я вначале опешил, но потом усмехнулся.

— Это ты, что ли — наивная? Ох, сомневаюсь что-то… Разница, понимаешь, ли, большая.

— А… Нужна опытная, да? Чтобы с полуслова понимала всю вашу мужскую натуру?

Девушка насупилась — я видел, что в ее глазах появились уже знакомые черточки, проступавшие, когда она сердилась…

— Нормально, так… Вот уж, чего не ожидал, того не ожидал. Это откуда у нас такие глубокие знания про мужчин? Не по возрасту, милая леди.

— Возраст — не отмазка для дур! Кстати, для дураков — тем более!

— Вот это да… А я-то, по тупости своей, решил было, что ты вообще плохих слов не знаешь. И, ругаться не умеешь. Ошибался? Знаешь, гнев — плохой советчик, Ната. Что я сделал не так, что ты так на меня надулась?

— Я? Рассердилась?

Она нервно рассмеялась.

— Пошли домой.

Я пожал плечами — почему бы и нет? По дороге еще раз остановился, рассматривая чудеса, творящееся в небе. Вначале, серые и бурые, облака резко посветлели, отчего и на развалинах все залилось ярким, неестественным светом.

Ната тронула меня за рукав.

— Дар… Извини. Я сорвалась, как малолетка. Пойдем, ладно? Не нравится мне все это…

Я согласился, не став комментировать «малолетку» — она была, по-настоящему, напугана и совершенно не имела желания оставаться здесь надолго.

На следующий день мы, как обычно, встали, и, совершив все утренние дела, направились в город. От вчерашних туч ни осталось и следа — все, как и раньше, затянуто сплошной пеленой, не имеющей ни единого просвета. Угар резво носился среди куч и мусора, выискивая что-то, что манило его среди полного запустения и хаоса, а мы с Натой неторопливо выбирали то, что могло и должно было сгореть в пламени очага. Со временем, это превратится в проблему: топливо приходилось приносить с все более далекого расстояния. Все ближайшие деревянные изделия, будь то мебель, доски или деревья, я уже порубил и перевел в огне.

Ната сняла с головы косынку — она сшила ее из яркой ткани — и кокетливо поправила волнистые волосы. Прищурилась, пытаясь рассмотреть что-то среди плотного покрова облаков, и неожиданно заметила:

— Ты обратил внимание? Вроде как, стало гораздо светлее.

Я, подумав, не мог, не согласится. Нате, испытавшей почти все, что пережил я сам, тоже довелось видеть и черные тучи пепла, и зарево огней пожарищ. И естественно, ту полуночь, полусумерки, которые так надолго воцарились в первые дни… Разница с тем временем стала видна невооруженным глазом.

— Весна, Ната. Природа свое время знает.

— Скорее уж. А то я испарилась вся в этих шкурах!

Она поправила на поясе ремень с ножнами, и сама себе рассмеялась:

— Чувствую себя какой-то амазонкой! Или нет — дикаркой, скорее.

— Есть разница?

— Ну, скажешь тоже, — она улыбнулась. — Что притворяешься? Амазонки все-таки, были более развиты.

— Глупое предположение. Так считали все, кто сталкивался с теми, кто, по их мнению, сильно отстал от цивилизации.

— А разве нет?

Я оперся на рукоять топора — он торчал в стволе, который я уже полчаса безуспешно, пытался перерубить.

— Ната, откуда это в тебе? Добро бы, имела возможность сравнивать… Нет, конечно. Все, кого считают дикими и примитивными, вовсе не так выглядят при ближайшем знакомстве. Все дело в том, с какой стороны к этому подходить. Да, какому-нибудь аборигену, впервые в жизни из джунглей попасть в современный город — смерти подобно. Как минимум, нервный срыв и возможность быть раздавленным под колесами ближайшего автомобиля. А, если повезет, постоянно быть в центре внимания и выглядеть полным идиотом. Но, попади ты в его стихию — и роли резко поменяются. Все его племя станет хохотать над тобой, наблюдая, как долго и безуспешно ты стараешься выловить их немудреной снастью, какую-нибудь, завалящую рыбешку из реки, или, постоянно мажешь из духового ружья… Там дикарем будут считать уже тебя. Кстати, в недавних — по нашим меркам! — временах, сильно отсталые, по мнению европейцев, китайцы, тоже считались чуть ли не варварами. А ведь их страна в ту пору уже знала и умела куда больше, чем просвещенная Европа. Порох, ракеты, иглоукалывание, философия…

— Да понимаю я все… Но амазонки — это как-то красивее. А ты целый диспут тут развел.

Я засмеялся:

— Ну конечно. Тут иная логика — как я сразу не понял? Разумеется, разве может сравниться какая-то там, грязная и немытая дикарка с уверенной и надменной всадницей, перед которой трепещут все мужчины в округе?

— Ну не надо, не надо… Я не расистка, в самом деле.

— Но амазонка — ближе к телу? Все, брэк, а то без дров останемся!