Двое в лодке

– Мама осторожно заметила, что в нашей квартире нет крыс, – продолжил я. – Ни крыс, ни мышей, ни даже тараканов. А я, признаться, даже украдкой под стол заглянул – вдруг там и правда сидит огромная крыса?! Но там все было чисто. Тогда отец опять тихо засмеялся и, поднявшись, стремительно вышел из кухни. Просто вышел и все, хотя перед ним стояла чашка с недопитым кофе и тарелка, на которой остывали блинчики с творогом. Моя мама делала обалденные блинчики. С вишней, с творогом, с печенью… Однажды она попробовала приготовить…

Я осекся, поняв, что начинаю молоть откровенную чушь, не относящуюся к делу.

– …да, о чем это я? Он ушел из кухни, а мама внимательно посмотрела на меня. Я до сих пор помню этот взгляд, Марина. В нем смешалось все. Жалость, недоумение, боль и, наконец, страх. В коридоре что-то загремело, и лицо мамы перекосилось, как будто ей было больно. Мне стало страшно.

«Витенька… тебе придется уйти из дома, – сдавленным голосом сказала она. – Ненадолго. Папе… гм… папа немного не в себе».

Я посмотрел на свою тарелку, на которой остывал мой блинчик. Мама накрыла мою руку своей теплой ладонью.

«Витя? Ты меня понял?»

Уже спустя много лет я понял, что в тот момент она уже осознавала, какая смертельная опасность нам грозила…

«Хорошо, – пролепетал я, начиная вылезать из-за стола. В коридоре раздался смех папы, и я почувствовал, как моя кожа покрылась крупными пупырышками. Этот голос был каким-то неестественно чужим, и от этого мне стало еще страшнее.

«Нет! – сказала мама. Ее лицо быстро бледнело, как будто кто-то выкачивал из нее кровь. – Мы пойдем вместе».

«Мама… папа нам ничего не сделает?» – прошептал я.

Она погладила меня по голове, и я увидел, что ее рука дрожит.

«Все будет хорошо, – только и произнесла мама. – Ты быстро оденешься и выйдешь во двор. Я тебя провожу».

Я кивнул.

Вздохнув, мама поднялась со стула, и мы уже собирались направиться в прихожую, как в коридоре неожиданно появился папа. Бесшумно, как привидение. Он был совершенно голый, даже без трусов и носков. В руке у него был молоток, и он улыбался. Но улыбался не обычной улыбкой, нет. Тогда мне почудилось, что его рот просто разъехался в стороны, как «молния» на сумке. И когда он шагнул вперед, замахиваясь, я обмочился.

Глотка снова пересохла, но всего лишь плеснул морской воды на губы. Пить я больше не рискнул, хотя жажда все сильнее давала о себе знать.

– Марина?

Она уставилась на меня, будто бы видя первый раз в жизни.

– Ты невнимательно меня слушаешь, – сварливо произнес я.

Она безучастно кивнула, продолжая бессмысленно глазеть куда-то сквозь меня. Выдержав небольшую паузу, я возобновил рассказ:

– Он ударил ее по лицу. Мама закричала, пытаясь вырвать молоток из его рук. Я увидел кровь на ее щеке и тоже закричал. Но папа даже не смотрел на меня. Вероятно, перед его глазами была только мама и крысы. Полчища крыс…

«С каких пор в нашем доме завелось столько этих тварей?» – оскалившись, спросил он. Мама пыталась защититься руками, но он снова ударил ее. Кажется, молоток попал ей в рот, по губам, хрустнули зубы. Я заревел. Мне удалось проскользнуть между ними, и я помчался к двери. Времени на одевание не было. Все, о чем я думал, – спасти маму. Позвать на помощь. В общем…

Я беспомощно огляделся. Затем посмотрел на Марину, вздрогнув – на сотую долю секунды мне подумалось, что это не моя любимая, а мама. Сидит в лодке, в домашних тапочках и в своем переднике, вкусно пахнущем блинчиками с творогом, а из ее развороченной головы вперемешку с кровью ползет губчатая мозговая масса.

«Привет, сынок», – шепчет она бескровными губами, и я дергаюсь, будто коснувшись оголенного провода.

Тру глаза и вижу, что никакой мамы нет.

Да, мама в могиле.

– Марина, тебе интересно, что было дальше? – спросил я.

Она едва заметно кивнула, и я удовлетворенно повел плечом.

– Дверь оказалась закрытой. Видимо, папа предусмотрел все. Все, кроме балкона, – сказал я. – Наша гостиная была как раз между кухней и прихожей. Я метнулся туда. Странно, что мысль о балконе пришла мне в голову, правда? Наверное, в стрессовой ситуации организм сам подключает какие-то свои скрытые ресурсы, как думаешь?

Марина молчала, но я не настаивал, чтобы она подтвердила мои догадки тех лет.

– Я открыл балкон и посмотрел вниз. Мы жили на третьем этаже, и я подумал, что если я прыгну, то наверняка сломаю ноги. Понимаешь? Даже в сложившейся обстановке я пытался анализировать ситуацию. Но при этом… Крики мамы были слышны даже на балконе. Папа убивал ее. Молотком.

«Помогите!» – закричал я, перегнувшись через парапет балкона. На улице никого не было, кроме какой-то старушки, которая волокла за собой тележку.

«Витя?»

Я вздрогнул, услышав голос отца. Оглянувшись, дрожащими пальцами закрыл балконную дверь на щеколду.

«Витя, ты тоже не видишь крыс?»

Я прижался спиной к парапету.

В каком-то трансе я видел папу, который привидением маячил за стеклом. Его лицо, грудь и руки были все в красных пятнышках, и только спустя какое-то время мое сознание шепнуло мне, что это кровь. Кровь моей мамы.