Двое в лодке

Слева послышался шум подъезжающего автомобиля, и я скользнул по нему равнодушным взглядом. Отвернулся, чувствуя, как к лицу прилила кровь, а сердце, сделав сальто, подскочило чуть ли не к глотке.

Это была милицейская патрульная машина.

А в этом богом забытом местечке такая машина может быть только у одного человека. Человека, который ненавидит меня.

И этим человеком был Петр Сергеевич.

Отец Марины.

«Иди спокойно. Он тебя не заметит. Неужели ты думаешь, он узнает тебя со спины?»

Автомобиль остановился и, судя по всему, припарковался возле магазина.

– Это может быть кто угодно, – беззвучно произнес я, с отвращением чувствуя, как к мокрой от пота спине липнет футболка. – Мало ли кто… решил сюда приехать из милиции…

– Привет, Санек! – услышал я прокуренный голос и вздрогнул, узнав его. – Все бухаешь?

Раздался смешок парня.

– Жарко, дядя Петь. Вот, пивко решил…

– Ладно, ладно. Пятница сегодня. Можно.

Внезапно голос мужчины прервался, и я словно воочию увидел, как он заметил меня, запнувшись на полуслове.

Я продолжал размеренно брести по разбитой неровной дороге, машинально отмечая те или иные ростки, все-таки сумевшие пробить себе дорогу наверх сквозь толщу битума, песка и асфальтовой крошки.

«Я тоже буду таким. Я добьюсь своего», – зачем-то подумал я, буквально каждой порой разгоряченной кожи ощущая на себе пристальный взгляд отца Марины.

Хлопнула дверь, и двигатель милицейской «Волги» вновь затарахтел.

Пальцы моей руки, той, что была свободна, непроизвольно сжались в кулак. Наверное, я действительно привлекал внимание. Высокий парень в светло-голубых джинсах и модной обтягивающей футболке, да к тому же еще и прихрамывающий. На отдыхающего не особенно похож. На местного аборигена – тем более…

Сзади посигналили, и я обернулся.

Не реагировать было бы глупо.

Милицейский автомобиль поравнялся со мной, и я искоса посмотрел на водителя.

– Ух ты, – тихо произнес он. – А я сначала даже не поверил своим глазам. Думал – что это за пугало огородное плетется?

Увеличив скорость, он обогнал меня и, взвизгнув покрышками, перегородил дорогу. Я остановился.

«Все равно рано или поздно вам пришлось бы пересечься», – шепнул внутренний голос.

Это точно. Прибой можно обойти за полчаса вдоль и поперек. Две перекрещивающиеся улицы – Солнечная и Коммунаров, вот и весь поселок. Было бы наивно рассчитывать приехать сюда и остаться инкогнито. Но и нарваться на отца Марины в самые первые минуты пребывания здесь в мои планы не входило.

Петр Сергеевич тем временем вылез из машины, поправляя выбившуюся из-под ремня форменную рубашку. Я взглянул в его дочерна загоревшее лицо – худое, с пробивающейся щетиной, сплошь покрытое морщинами. Меня всегда поражало обилие морщин у местных жителей – складывалось впечатление, что их что-то безжалостно высушивало изнутри, заставляя кожу съеживаться в глубокие дряблые складки, отчего они напоминали слоновью шкуру.

Надеюсь, у Марины никогда не будет такой кожи, – подумал я.

Конечно. Если она будет со мной, она всегда будет выглядеть как спелая вишенка.

– Здравствуйте, Петр Сергеевич, – сказал я спокойно, протягивая милиционеру руку. Он уставился на нее с таким видом, словно я пытался всучить ему резиновый член.

– Ты зачем сюда приперся? – спросил он, вперив в меня колючий взгляд.

На мгновенье я замешкался. Пожалуй, зная, какие между мной и его дочерью складывались отношения, нужно быть полным кретином, чтобы задавать подобные вопросы.

– Отдохнуть приехал, – коротко ответил я.

Петр Сергеевич смерил меня недоверчивым взглядом.

– Один? Без родителей?

– Они не обязаны меня сопровождать. Мне в следующем году исполняется восемнадцать.

– Да хоть сорок, – пренебрежительно отозвался он. Он неторопливо достал из нагрудного кармана пачку «Парламента», ловко выбил оттуда сигарету и, сунув ее в рот, полез в брюки за зажигалкой. – Психам без разницы, восемнадцать им или сорок. Хотя, думаю, до сорока ты не доживешь.

В ушах что-то оглушительно треснуло, словно разорвалось, окончательно и бесповоротно.

– Простите? – хрипловато спросил я. – Что вы сказали?

– Что слышал, шизик, – произнес Петр Сергеевич, с наслаждением закуривая. Глубоко затянувшись, он выпустил кольцо белого дыма прямо мне в лицо. – Думаешь, раз живем в такой глухомани, ни на что не способны? Я ведь навел о тебе справки. Ты шизик. И родился от шизика. Насчет мамаши твоей не знаю, а вот батя точно двинутый был на всю голову. Про твоих приемных предков ничего не могу сказать, но гены-то не обманешь.

Я глубоко вздохнул, мысленно считая до десяти. По идее, это должно сработать.

– Я могу идти, Петр Сергеевич?

Не без злорадства я отметил, как в бесцветных глазах милиционера мелькнула досада. Конечно. Наверняка он рассчитывал, что я вспылю и огрызнусь в ответ. Но эти времена, когда такая реакция была для меня обычным явлением, давно прошли.

– Если ты приехал отдыхать, то где твои вещи?

Я беззаботно пожал плечами.

– Я привык путешествовать налегке.

Цепкий взгляд мужчины остановился на пакете, в котором нагревалось вино.

– Что у тебя там? Пакет вроде Дашкин.