Двое в лодке

«Растет уже? Нет еще. Надо подождать. У того волка голова тоже не сразу выросла. Снова стук в дверь. Эти взрослые никогда не успокаиваются».

– Сейчас, Аркадий Петрович. – Она подошла к двери и отодвинула засов.

Доктор тут же ворвался внутрь и едва не сбил ее с ног.

– Лиза, что ты делаешь?!

Она резко вывела из-за спины руку и воткнула иглу в плечо Иртышного.

Он сперва не понял, что произошло. Девчонка будто шлепнула его. Доктор стоял неподвижно и глядел на то, как содержимое шприца исчезало в его теле.

Потом их глаза встретились. Она была решительна и непреклонна, в то время как его удивление переходило в смиренность.

– Я знал, – произнес он, а жидкость продолжала вливаться в него.

Теперь было уже бесполезно бегать, скакать и взывать к благоразумию.

– Вы же присмотрите за мной, Аркадий Петрович, не так ли?

Пустой шприц отлетел в сторону, цокнул по кафелю.

– Сука! – побагровев, воскликнул он и, не сходя с места, ударил ее по лицу.

Она лишь хищно улыбнулась и заявила:

– Обратной дороги у нас с вами нет, доктор.

Рябинова сидела у постели Серафимы Ильиничны и успокаивала ее:

– Еще пять минут, и мы поедем.

– Помру скоро, – прошептала Карпатова. – Сил нет.

– Не помрешь, – уверенно ответила медсестра. – А силы в тебе, Серафима Ильинична, как в молодой кобыле. Выживешь!

– Спасибо, успокоила.

– Молчи лучше.

Иртышный вернулся вместе с Лизой, как и обещал. Он вошел в палату, весь бледный, растерянный, и плюхнулся на незастеленную кровать.

– Что-то случилось? – спросила Рябинова. – Аркадий Петрович?.. – Она не обратила никакого внимания на дочь, подошедшую к матери.

Это было совершенно естественно.

– Это я, – тихо произнесла Лиза над ухом раненой женщины. – Я тебя спасу. – Она без промедления вколола матери заранее приготовленный раствор.

Серафима Ильинична даже не дернулась. У нее не оставалось сил.

Медсестра была ошарашена.

– Лиза, что ты колешь?

– Все нормально, это витамины, – сказал Иртышный и поднялся, пытаясь не показывать остальным глаза, разбухшие от слез.

– Ну и больничка у вас! – пробубнила Большая Маша.

Иртышный хотел достойно ответить на это, но тут в палату вернулись Ковальски и Арам, плохо чувствующий время и пространство.

– Всех перетаскали, – доложил, тяжело дыша, охотник и тут же заметил, что с доктором что-то не так. – Ты в порядке?

– Да, накатило просто, не обращай внимания. Спасибо вам, – поблагодарил их Иртышный и сделал пригласительный жест в сторону двери.

Доктор с охотником вышли в коридор. Оказавшись там, Иртышный задумался, вернулся в палату и попросил Рябинову тоже выйти на пару слов.

– Спасибо вам большое! – сказал он, взял за руки медсестру и охотника и повел их к выходу из больницы. – Идите отдыхать. Остальное я сделаю сам. Вот еще. – Доктор достал из кармана пачку зеленых американских купюр и разделил ее на две неравные части. Большую он отдал Ковальски, меньшую – медсестре.

– Откуда у вас так много денег?! – воскликнула Рябинова, разглядывая сразу несколько своих зарплат.

– Это вам, – настаивал Иртышный. – Плата за работу. – Он медленно продолжал подталкивать их к выходу. – Съездите куда-нибудь, отдохните. С сегодняшнего дня вы в отпуске на две недели. Поняли меня? Нам всем довелось хлебнуть по полной. Считайте, что моя благодарность не знает границ в разумных пределах, – пытался шутить доктор. – Леонид, я тебя попрошу, проводи даму до остановки. Вам же ехать надо, верно? – Он попытался повелительно посмотреть на медсестру, и у него это получилось. – Думаю, вы можете позволить себе такси. А за Серафиму Ильиничну не беспокойтесь. Я улажу все вопросы, связанные с ее лечением.

– Что сказать в деревне? – спросил охотник, уже стоя на крыльце.

– Ты ничего не видел и не знаешь. Был на охоте. – Доктор похлопал Леонида по плечу.

– А ты?

– Я совсем другое дело, Леонид. Ты хорошо стреляешь.

– Спасибо.

Охотник и санитарка пошли по заасфальтированной дорожке прочь от больницы. Оба уставшие, вымотавшиеся, издерганные, но чуточку счастливые благодаря деньгам доктора.

А Иртышный вернулся в палату.

Раненая женщина продолжала лежать на койке, но уже смотрела на доктора ясными глазами.

– Как она? – спросил он у розовощекой Лизы.

– Лучше.

– Вот и прекрасно. – Аркадий Петрович оптимистично потер ладони.

– Нам надо ехать, – взмолилась Большая Маша, которая хотела как можно быстрее убраться отсюда.

Да и женщина эта с ножом в пузе. Не довезут ведь они ее.

– Скоро уже. Вы не поможете мне? У нас еще один раненый в подвале.

– Это ужас какой-то! – Фельдшерица резко встала со стула.

– И не говорите, – мягко согласился с ней доктор, и глаза его нехорошо сверкнули. – И вас я тоже попрошу, – обратился он к Араму и мягко, словно кот, вручил сотрудникам «Скорой» по стодолларовой купюре, что дало необходимый эффект.

– Что с пострадавшим? – по-деловому осведомилась фельдшерица, готовая шить, перевязывать и откачивать кого угодно.

– Пойдемте со мной, я вам все покажу, – сказал Аркадий Петрович и на всякий случай тяжело вздохнул.

Парочка энергично спустилась в подвал и вошла в лабораторию.

– Но здесь никого нет! – заявила Большая Маша и удивленно вскинула брови.