Двое в пути. Записки Белого Лиса

– Это возможно, но недоказуемо,– сболтнувший лишнего Макар успокаивающе похлопал меня по коленке. – Не забивай себе голову этой мистикой.

Ага, мистикой, как же. Ежу понятно, что сам-то он уверен в достоверности этого сна. И что мне со всем этим делать? Точно не паниковать, это неразумно, да и просто губительно. Лучше принять эту информацию к сведению, как данность. Да, я способен на убийство, никуда от этого не денешься. То, что в этом воплощении подобная мысль вызывает у меня безотчётный ужас, как раз и свидетельствует о том, что всё правда, у меня действительно отсутствует барьер перед убийством человека. Подсознательно я об этом знаю и потому боюсь самого себя. Может быть, и мои страхи в отношении Ники тоже вызваны этим пришедшим из прошлого страхом? Но это же хорошо, значит, на самом деле я для моей девочки неопасен. Успокоив себя таким немудрёным способом, я решил вернуться к отвлечённым философским вопросам.

– Учитель, ты говорил, что смерть сильно напоминает сон,– жизнерадостно начал я. – Получается, что и смерть выполняет ту же функцию, гасит негатив.

– Так тебя очень далеко занесёт с подобными аналогиями,– усмехнулся мой гуру. – Да, смерть несомненно нивелирует весь негатив прошлой жизни, тут не поспоришь, но смысл этого механизма совсем в другом. Смерть позволяет сознанию восполнить запас энергии, особенно, низких вибраций.

– Так ведь сон тоже это делает,– возразил я,– разве не для этого мы спим?

– Что ж, пожалуй, ты прав,– учитель одобрительно кивнул. – Только во сне мы на время блокируем связь с умом, а в момент смерти сознание просто растворяет эту проявленную форму, а потом создаёт себе новый инструмент для самоидентификации и самопознания. Всё равно как заменить старый сломанный молоток на новый.

– И зачем нужны столь радикальные действия? – я недоумённо пожал плечами. – Разве нельзя подремонтировать старый инструмент?

– Можно,– Макар снова удовлетворённо покивал,– но только до какого-то предела. Кстати, именно этим я регулярно занимаюсь в своей землянке, когда погружаюсь в анабиоз. Но техники эти довольно сложные, большинству людей недоступные, так что приходится умирать. А кроме того, сколько можно пользоваться устаревшими инструментами? Новые же лучше.

– Но причём тут восстановление энергетического баланса? – поинтересовался я. – Мы что, без нового молотка работать не сможем?

– А как ты думаешь, откуда мы черпаем свою энергию? – учитель хитро улыбнулся. – Полагаешь, тырим потихоньку у своих ближних? Нет, дружок, это не слишком эффективный метод, да к тому же кармически наказуемый. На самом деле мы обращаемся к источнику.

– К Создателю,– догадался я.

– Да, к нему,– подтвердил учитель,– только не непосредственно, а через своё высшее я. И для этого нам необходимо устранить барьер между нами и источником. Угадай, что является таким барьером.

– Ум,– я снисходительно усмехнулся,– ты уже об этом рассказывал.

– Да, именно он,– подтвердил Макар,– ум создаёт иллюзию нашей обособленности. Только в отсутствии этой помехи мы можем соединиться со своим высшим я и подзарядиться. Кстати, во сне мы делаем то же самое, но тогда нам требуется восполнять гораздо меньшую энергопотерю, а потому мы обходимся просто временной блокировкой ума.

– А что, у этого высшего я нет своего ума? – поинтересовался я. – Или оно тоже его растворяет?

– Нет, не растворяет,– учитель исподлобья глянул на меня, как бы даже с недоверием, словно я никак не мог сам додуматься до такого вопроса. – Ум высшего я устроен несколько иначе, более адекватно, чем наш. Понимаешь, Лис, все проявленные твоим умом формы потенциально равны, и все они являются тобой. Иначе говоря, нет никакой принципиальной разницы между твоим телом и этой ёлкой,– он махнул рукой в сторону леса,– просто две разные формы, в которых проявляется твоё сознание. Но наш ум разделяет все формы на внутренние, которые ассоциирует с нашей личностью, и внешние – так называемую внешнюю среду. Это ошибочное разделение, но так уж мы устроены. А для нашего высшего я все его проекции, то есть мы, являются его неотъемлемой частью. Поэтому никакого ментального барьера со стороны нашего высшего я не существует.

– Понятно,– я утвердительно кивнул. – Правильно ли я понял, что причиной смерти является катастрофическая потеря энергии?

– Не просто энергии, а грубых вибраций, которые наш ум интерпретирует как физическое тело,– поправил меня учитель. – В реальности для нас такая потеря энергии выглядит как травма, болезнь или старость и приводит к переключению механизма восприятия в режим посмертия.

– Стоп, подожди,– я замахал руками, чтобы вклиниться в плавный поток его объяснения. – Какой ещё механизм восприятия? Мы разве не попадаем в мир посмертия после смерти?

– Ты всерьёз полагаешь, что для нас, любимых Создатель сотворил целых два мира? – учитель скептически поднял правую бровь,– да ещё в добавок организовал сообщение между этими мирами. Нет, дружок, всё устроено гораздо проще и надёжней. Никакого отдельного мира посмертия не существует, изменяется лишь то, как мы воспринимаем этот, наш мир.