Двоедушник

Виктория-Есми была похожа на свою фотографию в Сети гораздо больше, чем та, на койке. Тонкий овал лица, такие же черные, как у Виктора, волосы. Огромные печальные глаза. Ника так и видела их вместе в тесной комнатке коммуналки. Виктория точно так же сидит на стуле с поникшими плечами и низко опущенной головой. Виктор гладит ее по спине и просит потерпеть еще немного. Скоро все наладится. Не будет больше ночных смен и приставаний пьяных посетителей. Двух часов в электричке, бесконечных долгов, которые они брали, чтобы вернуть предыдущие, не будет тоже, а ту заштопанную куртку, в которой она ходит с осени до весны со времен детского дома, он лично сожжет на заднем дворе. В ответ она кивает и быстро, чтобы он ничего не заметил, стирает ладонями слезы. Она никогда не жалуется. Просто сейчас накатило…

И он не обманет – неизвестно, чего ему это стоило, но у них и вправду появятся деньги. Сначала на то, чтобы расплатиться с долгами. Потом на одежду – поначалу Виктория будет бояться надевать новые платья, пряча их в шкаф на какой-то «особенный случай». Но вскоре их станет так много, что некуда станет прятать.

Виктор купит машину. А перед самым днем рождения Вики перевезет все их вещи в новую квартиру. По-прежнему съемную, но не идущую ни в какое сравнение с осточертевшей коммунальной дырой.

Там же он сделает ей предложение. И она согласится. Более счастливой, чем в тот момент, она не будет никогда.

В тот вечер они выйдут на набережную – оба молчаливые, как и обычно. Вика возьмет его за руку и подумает, что вовсе необязательно расти в семье, чтобы знать, что это такое. Сама она знает точно. Их маленький мир – это и есть семья.

«Пока что маленький, но чуть позже…» – замечтавшись, она не заметит, что впереди дорога. Хорошо, что Виктор остановится как раз в тот момент, когда напротив притормозит черный автомобиль.

«И мы обязательно должны взять кого-нибудь из нашего детского дома», – решит Вика. Все это время она глядит себе под ноги, чтобы не смущать прохожих своей счастливой улыбкой. – «Или даже двоих. Марка. Порок сердца – такая ерунда! Надо узнать, сколько будет стоить операция… И Яночку. Ласковая девчонка. А с глазами… Да тоже ерунда. Интересно, она по-прежнему любит?..»

Пуля попадет Вике в голову в тот самый момент, когда она вспомнит, как приютская девочка Яна ощупывала книжные страницы и требовала – «почитай!», – даже если в комнате не было никого, кроме нее.

Виктория должна была умереть гораздо раньше. Задохнуться в дыму пожара, захлебнуться в реке, попасть под машину, упасть с крыши. Смерть пыталась вымарать ее с упорством ученика, до дыр протирающего ластиком страницу с неправильно написанным словом.

Вот только в чем была ее неправильность – Виктория не понимала.

Она избегала смерти десяток раз. Не умрет и теперь.

Владелец беспощадного ластика промахнется. Не станет Виктора.

Но настоящий кошмар будет ждать впереди…

– Я этого не хотела, – шептала Виктория. Девушка-Есми с бесцветной радужной оболочкой глаз. – Я умоляла просто дать мне умереть, но Вик не позволил. С ним что-то случилось. Ему надо помочь…

Она говорила все тише и тише. Нике пришлось присесть рядом, чтобы не пропустить ни слова.

– Он стал другим. Он похищает людей. Он их мучает. Два года искал способ. Научился. Он делал с этими девушками страшные вещи. А я все видела и не могла помешать. Говорила ему: я устала. Перестань меня любить… Знаешь, как превращаются в Пастырей? – Не получив ответа, вздохнула: – Лучше тебе и не знать…

Сидит, раскачивается. Теребит подол больничной рубашки.

– А я ему говорю: перестань меня любить, хватит меня уже любить. А он говорит: потерпи еще немного. Скоро перестану…

Желтые стены, моргающая лампа, все никак не разгорающаяся в полную силу. Они шли рука об руку. Очень медленно. Ника улыбалась и кивала, хотя на самом деле давно уже не слушала.

– А я ему говорю: перестань меня любить! – как безумная, твердила Виктория. Повторяла эту фразу на все лады – то с вопросительной интонацией, то восторженно, то страшным шепотом, словно сокровенную тайну. – А он: потерпи, скоро перестану…

Она была в рубашке и тапочках. На улице – около нуля. Но она даже не заметила.

– Кто это? – спросил Князев, который все это время прилежно ждал возле пожарной лестницы.

– Неважно… – Ника отвела его в сторону, чтобы хоть недолго не слышать бормотание спятившей окончательно девушки-Есми. – Слушай, я попробую найти Шанну на изнанке. Если не получится, то хотя бы эту бабку, Коровью Смерть. Ты только не волнуйся…

Странно, что сама она нисколько не волновалась. Ощущение собственного всесилия щекотало изнутри наподобие пузырьков шампанского.

– Иди. Мы еще встретимся… Иди, – повторила Ника и легонько подтолкнула Антона в спину.

Лучше так, чем долго и многословно.

Вернулась к Вике, обняла ее за плечи. Не знала, что делать, само получалось.

Игни тоже так мог. Обнять. Закрыть глаза. И просто пожелать оказаться в другом месте.

Зачем ему вообще понадобился мотоцикл?

Ах, да. Пытался чувствовать себя живым.