Двоедушник

Рыбешка неподвижно лежала на дне раковины и укоризненно глядела на Нику остановившимся глазом.

Чтобы убедиться в окончательности финала, Ника потыкала ее ножом, а затем с внутренним содроганием принялась отпиливать плавник.

Выковыряла из-под кожицы влажный студенистый комок, поднесла к губам. Только не нюхать и не рассматривать! Зажмурилась и сунула его в рот.

Видимо, повара суши-баров знают какой-то секрет превращения в съедобное всего несъедобного.

С отвращением она выплюнула склизкую гадость в раковину и заметалась по кухне, выкрикивая все известные ей ругательства. Схватила полотенце, попыталась стереть с языка остатки вкуса. Даже запить нечем, противно, мерзко и пакостно до тошноты! Лучше уж с голоду помереть, чем еще раз попробовать вот это… Эту… Рыбью плоть!

В прихожей затопотали шаги. Неужели Колька? Только этого не хватало.

Не успев придумать, куда спрятать следы содеянного, Ника просто встала у раковины, повернувшись к ней спиной.

Вот только в кухне вместо мальчика появилась незнакомая тетка с одутловатым лицом, вздыбленными волосами и… Ремнем в руке? Точно, ремень. Широкий, коричневый, с тяжелой металлической пряжкой.

Не вполне понимая, что делает, Ника нащупала нож, которым разделывала рыбу, и крепко сжала его скользкую костяную рукоятку.

– Здравствуйте, – сказала она, наблюдая, как женщина шныряет глазами по всем углам.

– Здравствуйте, – ответила та, почему-то с вопросительной интонацией. Неприятно трескуче. Так в фильмах ужасов разговаривают маньяки, чей голос изменяют с помощью специальных устройств.

А что, если это хозяйка дома собственной персоной? Тогда понятно, чем она так недовольна.

– Извините, я сейчас все здесь уберу.

– Я сейчас все здесь уберу? – глумливо спросила «хозяйка», а сама начала переть на Нику так, словно хотела пройти прямо сквозь нее.

Происходящее казалось нереальным, как те самые ужастики. У Ники даже мелькнула надежда, что сейчас она проснется в своей комнате, как всегда скатившись с дивана.

Страшная женщина сверлила ее безумным взглядом и поднимала руку с ремнем. Все выше и выше.

Мертвую изнаночную тишину разорвал пронзительный детский крик:

– Ника, беги!!!

Звон бьющегося стекла. Осколки и брызги воды во все стороны.

Колька повис на спине сумасшедшей тетки, обхватив ее руками за шею. Та попятилась и завертелась на месте, пытаясь его сбросить, но мальчишка вцепился накрепко.

Ника рванула в коридор. К двери, прочь из этого дома, подальше отсюда! И взвизгнула, когда с разбега воткнулась лицом во что-то черное и холодное. По щеке царапнуло металлом.

Кто-то цепко схватил ее за плечи.

– Если сейчас сбежишь, тебе уже никто не поможет, – хлестко произнес высокий женский голос.

Это была девушка. Черно-белые волосы, раскосые глаза. Красивая, как кукла. И очень уверенная.

– Жди меня здесь!

Незнакомка скрыла лицо под полумаской, которая до этого болталась у нее на шее, и бесшумно извлекла из-за пояса два пистолета.

– Стой на месте, поняла? – прибавила она глухо.

Ника молча кивнула – голос пропал – и осталась в полутемной прихожей, вжавшись спиной в стену. Бежать все равно некуда. И страшно, мамочки, до чего же страшно…

Хлопок. Второй. Вот и все. Возвращается. Одна.

– Что с Колей? – Нике казалось, что, стоит ей заговорить, в голосе девушки прорежутся те же кошмарные нотки, что и у женщины с ремнем, но ничего подобного не произошло.

– С Есми? Да что ему сделается, он и так уже мертвый, – равнодушно ответила спасительница и зачем-то добавила: – Не сбежишь? Точно?

После чего мгновенно исчезла, просто растворилась, не сделав ни единого шага.

Ника не успела вдохнуть и выдохнуть, когда увидела ее снова.

Теперь уже не одну.

– Через Полупуть не получится, она живая, – с сожалением пробасил бритоголовый парень, такой высокий, что почти задевал макушкой потолок.

– Идель, вечно тебе достается все самое лучшее, – мурлыкнул второй. Этот одарил Нику колючим взглядом с прищуром и улыбкой, в которой не было ни капли доброжелательности. – Тебе и конвоировать. Увидимся в Пределе!

– Засранец, – раздраженно сказала девушка. Потом снова осмотрела притихшую Нику, недовольно сморщила нос. – Ладно, самое лучшее, потопали. Придется через полгорода пешком пилить. Гил, ты-то хоть с нами?

– Вот сама и пили, если тебе это доставляет такое удовольствие, – не сдержалась Арсеника.

Оба конвоира уставились на нее, удивленные резкостью тона.

– А я знаю способ лучше.

И она закрыла глаза.

Ромодановский вокзал

– Можешь ничего не объяснять. Сам вижу.

Арсеника едва удержалась от ругательства. Даже язык прикусила, чтобы не ляпнуть лишнего, в то время как ее буквально ощупывали взглядом.

Вдоволь насмотревшись, мужчина, который представился Ариманом наконец отвернулся. Прошелся от стены до стены, заложив руки за спину. Сухощавый, высокий, с интеллигентно-задумчивым вытянутым лицом и буйными кудрями. На Блока похож, осенило Арсенику. С самого известного портрета, который десятилетиями тиражируется во всех школьных учебниках.