Двойная игра

Болан увидел все это в зеркало заднего вида и пожалел невинно пострадавших водителей. Он был бессилен помешать аварии, но происшествие подтвердило догадку: здесь уже хорошо подготовились к встрече с ним, и что его ожидало впереди, было известно только Господу Богу.

Вполне вероятно, что его приезд сюда был умело подстроен и Болан начинал чувствовать себя марионеткой. Это чувство до сих пор было ему незнакомо и он с отвращением оттолкнул от себя эту мысль. Но наибольшее беспокойство вызывало незнание, в чьих руках были нити, кто управлял персонажами в этом театре абсурда.

* * *

Отель "Ривервью" был подходящим во всех отношениях: вдали от центра города — он был расположен на Чартер-стрит, в малонаселенном районе, граничащем с Французским кварталом, — с довольно низкими ценами и приличным уровнем обслуживания. Его постояльцы были, в основном, туристы с ограниченным бюджетом и хорошо оплачиваемые "телефонные" проститутки. На первый взгляд, данное сочетание казалось странным, но, поразмыслив, Болан рассудил, что эти девицы не могли позволить себе разбрасываться деньгами, которые они добывали еженощным изнурительным трудом.

За небольшую плату Болан снял довольно приличный номер. Персонал был крайне вежлив, но не навязчив, и Болан мог иметь все необходимое, не обременяя себя заботой отшивать назойливого коридорного каждые пятнадцать минут. Все, что ему сейчас было нужно, — это время. Время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Блуждание по лабиринту, где, казалось, каждый коридор неизбежно кончался каменной стеной, начинало истощать его силы. Каждый поворот, за которым, по его мнению, должен был находиться выход, приводил его во все новые и новые тупики, полные неопределенности и смертельной опасности.

Допустим, лже-Андерсон направился в Новый Орлеан. Хорошо. Вот он, Новый Орлеан... Что дальше? На след диверсанта Болан еще не напал, а его самого вычислили тут же по прибытии в аэропорт. Что ему теперь делать?

Новый Орлеан — город большой, достаточно большой, чтобы спрятаться и оставаться в укрытии долгое время. И, несмотря на огромный опыт работы в условиях подполья, Болан с горечью сознавал, что в данный момент он занимается поисками иголки в стоге сена размером с гору Мак-Кинли.

Болан понимал, что ему не суждено встретить лже-Андерсона, прогуливающегося по набережной Мексиканского залива с газетой в руках. Тайной оставалось и то, что он будет делать, когда, наконец, выследит диверсанта. Все это требовало долгих размышлений, но главное, что он должен был сделать немедленно, чтобы освободиться от статуса марионетки, это подтянуться на ниточках и побольнее укусить коварного кукловода.

Окно Болана выходило на улицу, вдоль которой теснились различные конторы и мелкие магазинчики. Он стоял у окна при включенном свете и силился понять, куда подевался пресловутый вид на Миссисипи, столь ненавязчиво сквозивший в названии отеля[1]. И только взглянув поверх крыш домов, он с трудом различил вдали какое-то голубоватое свечение. Это была даже не сама великая река, а полупрозрачная пустота над ней, населенная чайками. Болан машинально провел аналогию между Миссисипи, скрытой от его взора грядой рукотворных скал, и событиями последних дней.

Он задернул шторы, отгородившись от ночи, медленно окутывавшей город, и тяжело опустился на кровать. Глядя на серый потолок, Болан прокручивал на нем, словно на киноэкране, события последних трех дней. Друг за другом, все быстрее и быстрее, перед его глазами проходили сцены, одна ярче другой. Так бывает, когда человек тонет, и Болан, похоже, тоже начинал тонуть. Он погружался в пучину, но не было никого, кто мог бы подать ему руку.

Снова и снова он мысленно возвращался к аварии, случившейся по пути из аэропорта, и все больше сомневался в причастности людей в "олдсмобиле" к его делу. Как-то они не вписывались в сценарий, насколько он мог об этом судить. Кем бы они ни были, но к КГБ — Болан был в этом уверен — они не имели никакого отношения. Телефонный звонок прервал его размышления.

Решив, что его старания скрыться не увенчались успехом, Болан поднял трубку и, не сказав ни слова, положил её обратно на аппарат. Он подождал, не повторится ли звонок. Этого не случилось, и он снова уставился в потолок.

Однако через три минуты послышался стук в дверь. Схватив "Беретту", Болан лег на пол и залез под кровать. Стук в дверь становился все настойчивей. На персонал гостиницы это было уже не похоже.

Удары продолжались еще полминуты. Затем в коридоре послышались голоса, следовательно, за дверью были, как минимум, двое... Раздался скрежет ключа, и дверь отворилась. На полу обозначился квадрат света, проникшего из коридора, но через секунду исчез: кто-то включил в номере лампу.

Их было трое. Из своего укрытия Болан мог видеть три пары ботинок, одна из которых, похоже, совсем не была знакома с сапожной щеткой. Другой вошедший, обутый в легкие, украшенные кисточками, ботинки, был служащим отеля. Палач понял это по форменным брюкам, нижнюю часть которых он хорошо видел.

— Болан, вы здесь?