Двойная ложь

Так может быть, его любовницей была моя Таинственная пациентка? Отвергнутая возлюбленная, жаждущая мести? Разумеется, мотив для убийства тут имелся, однако оставалось непонятным, почему она решила превратить в козла отпущения именно меня.

Я снова подошел к шкафчику, перебрал папки на букву «К». Указательный палец мой остановился на самой свежей именной бирке: КЕНТ, САМАНТА.

Я просмотрел записи. Три страницы, посвященные двум сеансам. Я пытался найти какую-нибудь ошибку, обмолвку. Что-то, способное ее уличить.

Беда в том, что уличало ее почти все. «Я пришла к вам потому, что хочу убить мужа», — заявила она.

В большей мере раскрыть свои карты было невозможно. Она хотела одного — я должен был поверить, когда она позвонит и скажет, что сделала это.

Я закрыл папку. Точнее сказать, захлопнул. Чем больше я читал, тем яснее понимал, каким оказался идиотом. Такое может случиться со всяким, говорил я себе. Да, но случилось-то со мной, и потому чувствовал я себя отвратительно. Хуже того, ощущал полную беспомощность.

Худощавый мужчина с посеребренными сединой волосами облачался в дорогое пальто. Я увидел его, едва прошел сквозь вращающуюся дверь. Он тоже меня заметил.

— Слава богу, вы вернулись, доктор Ремлер! — воскликнул он.

Прихватив обе папки, я на такси приехал домой. Человеком в вестибюле был Роберт Гордон, владелец дома.

— Я пришел сюда по первому зову. Ни в одном из моих домов такого прежде не случалось. Я позвонил своему адвокату, спросил, вправе ли они делать подобные вещи.

— Мистер Гордон, боюсь, я не…

— Оказалось, что ордер на обыск развязывает им руки.

— Что?

— Ордер на обыск, — повторил он. — Они пришли с ордером. Двое детективов и полицейский. Приказали Жавье, управляющему, открыть вашу дверь. Жавье сразу же позвонил мне и — доктор Ремлер, постойте…

Но я уже спешил к лифтам. Мистер Гордон подбежал ко мне, когда я нажимал кнопку ВВЕРХ.

— Когда, вы говорите, это произошло? — спросил я.

— Часа за полтора до вашего прихода, — ответил он, отдышавшись. — Они покинули квартиру минут десять назад.

Пришел лифт. Я вошел, нажал кнопку двадцать второго этажа. Когда двери начали закрываться, мистер Гордон произнес:

— Как вы понимаете, мистер Ремлер, мы проведем собственное расследование этого случая.

Двери лифта открылись. По какой-то причине я ожидал, что вся моя квартира будет оклеена желтой лентой. Однако, подойдя к двери, я не заметил ничего, что указывало бы на визит гостей, приятных или неприятных.

Открывая дверь, я приготовился к худшему: к перевернутым ящикам комода, разбросанной повсюду одежде, вспоротым подушкам и летающим в воздухе перьям.

Я стоял в проеме двери, озираясь. Перьев не было. Собственно говоря, квартира выглядела почти такой, какой я ее оставил. Почти. Я все-таки обнаружил следы обыска. Подушки лежали не на своих местах, занавески немного съехали в сторону.

Войдя в кухню, я сразу увидел именно то, что и ожидал увидеть. Вернее сказать, не увидел. Комплект ножей исчез вместе с подставкой. Я представил, как детектив Лопес, радостно улыбаясь, засовывает ножи в пакет для вещественных доказательств. Да и Трентино тоже не преминул повеселиться. Стакан с водой, который я ему дал — и из которого он не отпил ни глотка, — стоял на прежнем месте. Теперь стакан был пуст.

Эти ребята нравились мне все меньше и меньше.

После ухода мистера Гордона я налил себе выпить. А затем снял с телефона трубку и набрал номер Паркера.

— Эти мерзавцы обыскали мою квартиру.

— Знаю, — ответил Паркер. — Услышал об этом минут двадцать назад. От приятеля из управления.

— Они забрали ножи.

— Логично, если учесть, что они нашли орудие убийства.

— Где?

— В проулке рядом с особняком. Нож был вытерт — ни крови, ни отпечатков пальцев, но лежал прямо под окном хозяйской спальни.

— Значит, они имеют право врываться ко мне и забирать мои вещи?

— Среди прочего.

— А это что значит?

— Пока не знаю, но кроме ножа они нашли еще что-то, указывающее на тебя, — сказал Паркер. — Что там значится в списке?

— В каком списке?

— Они должны были оставить список изъятого.

— Я его не видел, — сказал я. — Где он может лежать?

— Должен быть на видном месте, хотя иногда они шутки ради приклеивают его лентой к сиденью унитаза.

— Как смешно.

Я заглянул в ванную комнату. Заглянул в спальню. Список лежал в библиотеке — на кресле, стоящем за письменным столом. На месте список удерживала книга, несомненно «шутки ради» снятая с полки, — «Преступление и наказание» Достоевского.

Я зачитал список Паркеру. Собственно, кроме ножей там значились какие-то «различные документы».

— И что это должно означать? — спросил я.

— Вот этого они нам пока открывать не хотят. Приглядись к письменному столу. Там ничего не пропало?

Я порылся в нескольких стопках бумаг.

— На первый взгляд ничего.

— Ладно, выясним. Тебе удалось найти что-нибудь в офисе?

— Удалось. Я просмотрел папки. Конрад Берч приходил ко мне чуть больше года назад один раз. У него был роман, и он хотел с этим романом покончить. Берча беспокоило то, как отнесется к этому его любовница.

— Ты думаешь…