Двойная наживка

После того, как они покончили с кофе, Скинк достал фонарь Коулмана и повел Гарсию к воде. Он велел ему сесть в гребную лодку. Гарсия разделил скамью на носу со старым жестяным ведром, внутри которого лежала нейлоновая сеть. Скинк быстро греб, пересекая озеро, и напевал старую песню, которую Гарсия смутно припоминал. «Никто не знает, что значит быть плохим, неумным и неразумным, быть печальным человеком». Скорее безумным, подумал Гарсия.

На него произвела впечатление энергия Скинка после того жестокого избиения, которому он подвергся. Деревянное тело лодки рассекало воду под сильными ударами весел. Скинк нажимал на весла со страстью, граничащей с ликованием. По правде говоря, он совсем не походил на ту окровавленную кучу тряпья, которая тяжело, с присвистом дышала на заднем сиденье машины Гарсии. Если он еще и страдал от боли, то не показывал этого. Он просто искрился от счастья быть дома и на воде.

Через двадцать минут Скинк направил лодку в пещерку на северном берегу озера, но темп его гребли не замедлился. Здоровым глазом он посмотрел через плечо, измеряя расстояние, и двинулся к устью небольшого ручья, впадающего в озеро между двумя доисторическими вечнозелеными дубами. Гарсии этот ручей показался слишком узким даже для маленького «скифа», но он легко принял их в себя. Примерно на расстоянии в пятьдесят ярдов он змеился по мшистой земле и уходил под кипарис, расщепленный молнией с мрачными переплетенными косицами испанского мха. Гарсию потрясла первобытная красота болота, но он ничего не сказал, боясь нарушить тишину. Скинк уже давно перестал петь. Наконец ручей закончился прудом с темной водой, окаймленном лилиями и заминированном гниющими пнями.

Скинк снял свои солнцезащитные очки и сунул в карман куртки. Он отвернулся от весел и сделал знак Гарсии, чтобы тот передал ему сеть. Гарсия неуклюже передал ее: свинцовые грузила были тяжелыми и громоздкими. Скинк встал, широко расставив ноги, взял нейлоновую нить в зубы и метнул сеть, которая полетела ровной дугой, она прекрасно раскрылась и опустилась на воду, как зонт из паутины. Когда он втащил сеть в лодку, в ней блестела рыба, видная сквозь петли сети, как осколки зеркала.

Скинк наполнил жестяное ведро водой и вывалил туда рыбу. Потом он сложил сеть и сел в лодку лицом к Элу Гарсии.

— Золотистые лещи, — сказал он. Скинк выхватил одну рыбку из ведра и проглотил ее живьем.

Гарсия не мог оторвать от него глаз:

— Какова она на вкус? — спросил он.

— Какой и должен быть золотистый лещ, — Скинк взял из ведра другую рыбку и слегка ударил о планшир, мгновенно убив ее.

— Смотри, — сказал он Гарсии.

Перегнувшись через борт «скифа», Скинк стал шлепать ладонью по воде, звук получался громкий. Он повторил это действие несколько раз, пока наконец не убрал руку из воды и не сказал:

— Ух, парень!

Он бросил в воду мертвого леща, и под ним взорвалась темная вода: массивная рыба, бронзовая и широкая, как пушка, мгновенно проглотила маленькую рыбешку.

— Бог мой! — задохнулся Эл Гарсия.

Скинк не отрывал взгляда от поверхности воды, которая теперь стала гладкой, как шелк, и гордо улыбнулся:

— Да, это большая старая рыба, мать семейства.

Он бросил другого леща, результат был такой же взрывчатый.

— Это окунь? — спросил Гарсия.

— Хог, — ответил Скинк. — Чертов монстр всех времен. Догадайся, сержант, сколько эта рыбина весит.

— Понятия не имею. — В изменчивом свете фонаря Гарсия старался изо всех сил разглядеть рыбу, но не видел ничего. Вода была непрозрачной, цвета сырой нефти.

— Ее зовут Квинни, — сказал Скинк, — и весит она двадцать девять фунтов.

Скинк стал бросать лещей, и окунь пожирал их, приводя мужчин в лихорадочное состояние.

— Так это ваша любимица, — сказал Гарсия.

— Черт, нет, — отозвался Скинк. — Она мой партнер. — Он передал ведро Элу Гарсии. — Попытайся ты, но будь осторожен.

Гарсия ударил леща и бросил его в пруд. Ничего не произошло, даже ряби не появилось.

— Побей по воде руками, — учил его Скинк.

Гарсия попытался произвести некоторый шум и пустить пузыри, но делал это робко.

— Громче, черт возьми! — сказал Скинк. — Вот так. А теперь быстро брось леща.

Не успела маленькая рыбка коснуться воды, она все еще извивалась, эта мелюзга, как чудовище сожрало ее. Шум был непристойный.

— Ты ей понравился, — заметил Скинк. — А ну-ка еще.

Гарсия бросил еще одну рыбку-приманку и понаблюдал, как она исчезает.

— Ты научился этой премудрости у Марлина Перкиса? — спросил он.

Скинк не удостоил его ответа.

— Дай мне ведро, — сказал он. Он скормил большой рыбе остальных подыхающих лещей, кроме одного. Скинк держал его между большим и указательным пальцами и водил им по воде. Это было похоже на серебряный жезл, он чертил им восьмерки по бокам лодки. Из своего глубокого укрытия на дне пруда большая рыба медленно поднималась к поверхности, пока не показался ее черный спинной плавник и не вырвался на бархатную поверхность воды. Когда рыба неподвижно повисла в воде, Гарсия в первый раз смог оценить ее подлинные размеры, а также впечатляющую величину ее челюстей.