Двойная наживка

— Рыба подохнет, Эдди, проблема именно в этом. Сутки назад я завез сюда две тысячи годовалых окуней, и буду счастлив, если они доживут до вечера. Все складывается очень скверно. Возможно, ты будешь единственным, кто привезет живую рыбу.

— Но я не собираюсь жульничать.

Преподобный Уиб терпеливо улыбнулся.

— Ты только что купил это большое земельное владение недалеко от Тускалузы. Сколько там? Шестьдесят акров, да? И я заметил, что у твоей жены новый «Эльдорадо», верно? Я смотрю на тебя и вижу человека, который понимает, что такое радости жизни, так ведь? Я вижу человека, который хочет быть номером один, так, для разнообразия. Некоторым людям выпадает такой счастливый номер, и они его используют. Подумай о Дики Локхарте.

Эдди Сперлинг не хотел думать об этом дураке Дики Локхарте. То, что случилось с Дики Локхартом, было черт знает чем. Эдди разжевал свою табачную жвачку, превратив ее в жижу.

— Есть тут у вас, куда это выплюнуть? — спросил он.

— Для этого прекрасно подойдет раковина, — ответил Уиб.

Эдди Сперлинг раздраженно метнул свою жвачку прямо в мойку.

— Ну, так как? — спросил Чарли Уиб. — Хочешь ты быть звездой или нет?

В этот же день, чуть позже, дьякон Джонсон постучал в дверь апартаментов преподобного Уиба. Изнутри было слышно, как кто-то шумно растирает спину преподобного Уиба, а сам он в это время диктует воскресную проповедь.

— Кто будет следующий на очереди на исцеление? — проворчал Уиб в то время как массажистка продолжала обратабывать его веснушчатые лопатки.

— Никаких детей, — ответил Джонсон мрачно. — Флорида — не Луизиана, Чарльз. Служба благосостояния штата грозит закрыть нашу передачу, если мы будем использовать в своем шоу детей.

— Ублюдские язычники!

Чарли Уиб планировал совершить великое исцеление в утро турнира. Была воздвигнута роскошная кафедра, которая должна была стать частью пункта взвешивания.

— И что теперь? — спросил он.

— Завтра я еду в город поискать увечных, — сказал дьякон Джонсон.

— Надеюсь, не подлинных калек?

— Нет, — ответил дьякон. — С некоторыми из ветеранов этот номер проходит. Они зашибают палец и садятся в кресло на колесиках — и все остальное у них только в воображении. Думаю, мы можем сыграть на этом.

— Будь осторожен, — сказал преподобный Уиб. — Все, что нам надо — это безмозглого Рэмбо, рвущегося назад во Вьетнам, и все это в живом эфире.

— Не беспокойся, — сказал Джонсон. — Чарльз, я думал тебе будет приятно услышать хорошие новости.

— Разумеется.

Дьякон Джонсон сказал:

— Участники турнира собрались. Сегодня появилась пятидесятая лодка.

— Слава Богу.

Сто пятьдесят кусков за право участия в турнире должны были покрыть все расходы.

— Кто-нибудь известный? — спросил Уиб.

— Нет, какие-то братья, — сказал дьякон. — Собственно говоря, Эдди сказал, что никогда и не слышал о них. Их фамилия Тайл. Имена — Джеймс и Чико.

Проповедник хихикнул и перекатился на спину.

— Пока все не выясним, — сказал он, — этого достаточно.

26

Кетрин удивилась, когда увидела, что они проехали через переезд Голден Глейд, и дама в пункте по сбору дорожной пошлины даже не взглянула на Лукаса.

— Не могу этому поверить, — сказала Кетрин, в то время, как они продолжали свой путь.

Томас Керл за рулем нахмурился:

— Что она, черт возьми, сказала?

Когда они подъехали к пункту сбора дорожной пошлины, Керл вытянул руку с собачьей головой, чтобы получить билет. Дама в будке благосклонно взглянула на голову бульдога, которая уже заметно разложилась.

— Всего хорошего, — пожелала дама. — Я из Милкбоунза.

— И вам того же, — ответил Томас Керл и поехал дальше. Он дал собачьей голове имя Лукас.

— Почему не Люк? — спросила Кетрин.

— Что за дурацкое имя для собаки!

Томас Керл крепко сжимал пистолет в левой руке — поэтому ему пришлось протянуть за билетом правую руку, на которой была собачья голова. Именно этой рукой он вел машину. Кетрин могла заметить, что она сильно распухла и была заражена. Плоть, покрытая гноем, была серой, и на этом фоне были видны красные полосы в форме молний.

— Вы должны показаться доктору.

— После того, как повидаюсь с Деннисом, — ответил Томас Керл. — И после того, как встречусь с вашим чертовым муженьком.

Керл потел, как свинья.

Кетрин сказала:

— Он мне не муж больше.

— Я все еще собираюсь его убить из-за Лимуса.

— А мне нет дела до этого, — сказала Кетрин, глядя в окно, и, видимо, наслаждаясь ездой.

Томас Керл не знал, что с ней делать. Девушка должна была бы быть до смерти напугана.

— Подождите, пока он узнает, где вы.

— Декер? Что заставляет вас думать, что он еще мною интересуется? — блефовала она.

Томас Керл хрипло рассмеялся.

— Только то, что у него с миллион ваших чертовых фотографий.

— Моих?

— Да, под кроватью, в чулане, возможно, и в ящике, где он держит нижнее белье. Разве вы этого не знаете?

Кетрин не знала о фотографиях. Она попыталась представить, какие из них Р. Дж. сохранил и какие ему нравились больше других.

— Мой муж врач. Он мог бы заняться вашей рукой, когда вернется сегодня вечером.

Снова блеф. Джеймс бы упал в обморок от этого зрелища.

— Нет, — сказал Томас. — Мы едем в Лодердейл.