Двойная наживка

— Ах, — ответил Уиб. Как после всего этого он мог сказать по телевидению, что чека нет? Что он и дьякон Джонсон были двумя единственными людьми, знавшими комбинацию к сейфу, а теперь дьякон Джонсон исчез.

Чувствуя замешательство, Джим Тайл спросил:

— Где чек?

— Прошу прощения, — ответил преподобный Уиб, — но я не говорю по-кубински.

— Если нужен перевод, — сказал Эл Гарсия, — то, пожалуйста: где этот дерьмовый чек?

Уиб попытался дать сразу несколько объяснений, но ни одно из них не звучало убедительно и ни одно не могло опровергнуть того факта, что он обещал представить этот чек победителю во время передачи национального телевидения в день турнира. Толпа, особенно другие окунеловы, стали неуправляемыми и требовательными. Как ни были они настроены против братьев Тайл, еще больше их рассердила мысль об обмане рыболовов. Даже мрачные представители компании «Счастливой Железы» присоединились к сваре.

— Сожалею, — сказал наконец Уиб, поднимая кверху руки, — возникла небольшая проблема.

Эл Гарсия и Джим Тайл сердито переглянулись.

— Предоставляю эту честь тебе, — сказал Гарсия.

Джим Тайл вынул свою бляху и достал из кармана пару наручников.

Кустистые, густые, как лес, брови Чарли Уиба, казалось, выцвели.

Среди зрителей усилился гул.

— Выключай, Руди, выключай камеру! — орал режиссер в ухо Р. Дж. Декера, но Декер продолжал снимать.

На безупречном английском Джим Тайл сказал:

— Мистер Уиб, я арестую вас за мошенничество…

— И воровство в крупных масштабах, — ввернул Гарсия. — И еще за многое, о чем я догадываюсь.

— И воровство в крупных масштабах, — повторил Джим Тайл. — Вы имеет право хранить молчание…

И именно тогда отчаянный крик разорвал мрак. Он шел со стороны воды, это был гортанный животный вой, от которого Гарсия вздрогнул.

Джим Тайл наклонил голову.

Декер уронил свою камеру и побежал к причалу.

Скинк стоял на коленях в мелкой воде. Вокруг него всплывала рыба, в судорогах, брюхом кверху, бороздя стеклянную поверхность резкими зигзагами.

Скинк захватил одного из погибающих окуней и держал в руках, чтобы Декер и остальные могли видеть.

— Они все подыхают, — кричал он.

— Возьмите мою лодку, — предложил Эдди Сперлинг.

— Спасибо, — хрипло отозвался Скинк. Декер и Кетрин влезли в лодку за ним.

— Надеюсь, вы ее найдете, — крикнул Шустрый Эдди, когда лодка тронулась.

Он знал, что никогда не забудет этой великолепной рыбы в клетке. Он не мог перенести мысли о том, что она погибнет в этой скверной воде, но это казалось неизбежным.

Скинк стоял в лодке и уже включал дроссель. Сначала он сбросил соломенную шляпу, потом очки. Казалось, Скинку все равно. Казалось, что он не замечал комаров и жуков, садившихся на его лоб и щеки и запутывавшихся в его бороде, слепленных собственной кровью. В ранних сумерках Скинк правил уверенно, будто узнавал направление сердцем или инстинктом. Лодка неслась, как ракета. Декер видел цифру на спидометре, она уже перешла за шестьдесят, и он сжимал зубы, молясь про себя, чтобы они не налетели на аллигатора или бревно.

Кетрин повернула голову и вцепилась обеими руками в его грудь. Если забыть о пробирающей до костей скорости, это был прекрасный момент.

Сквозь рев двигателя они слышали крик Скинка.

— Конфронтация, — объявил он, — это сущность природы!

Он тряхнул своей серебряной косицей, и волосы заструились у него по спине.

— Конфронтация — ритм жизни, — продолжал он. — В природе насилие чисто и целесообразно, борьба одних видов с другими — условие их выживания!

«Потрясающе, — подумал Декер, — прямо Марлин Перкинс из РСР».

— Смотри, куда правишь, капитан! — закричал он.

— Все, что я сделал с Деннисом Голтом, — орал Скинк, — это создал условия для естественной конфронтации. Она ничем не отличалась от тысяч других, которые встречаются еженощно и ежедневно, невидимые и незамечаемые. Но я хорошо знал инстинкты Голта, так же хорошо, как и рыбу. Вопрос заключается только в правильно выбранном времени, в соответствии его ритмам природы. Столкнуть два вида в пространстве борьбы. Вот и все, Майами!

Скинк яростно сжимал рулевое колесо обеими руками так, что лодка, казалось, отрывается от плоскости в своем движении.

— Но, черт возьми, — стонал он. — Черт возьми, я не знал ничего о воде!

Декер вырос за его спиной у консоли и осторожно подстраховывал его, упираясь коленом в колесо, на всякий случай.

— Конечно, ты не знал, — орал Декер. Он все время лавировал, резко опуская голову, когда они проносились под новой супермагистралью.

— Мы мчимся сквозь ядовитую пакость, — сказал Скинк, как бы не доверяя себе. — Они построили этот ублюдский курорт на ядовитой воде!

— Знаю, капитан!

— Это моя вина.

— Не говори чепухи!

— Ты не понимаешь! — Скинк повернулся и сказал Кетрин:

— Он не понимает. Вы любите этого человека? Тогда заставьте его понять. Это моя вина.

Закрывая лицо от холодного ветра. Кетрин сказала:

— Я думаю, вы суровы к себе.

Скинк улыбнулся. Его классические зубы теперь были покрыты мертвыми насекомыми, которые застряли в них крошечными точками.

— Вы настоящая дама, — сказал он. — Я бы хотел, чтобы вы бросили своего доктора и вернулись…