Двойная радуга

звоню им, например, с перекрестков, со станций, на которых поезда больше чем на минуту не останавливаются, звоню из-под мостов, светофоров и дорожных указателей, с рынков, площадей и заправок, из булочных, закусочных и подворотен, поднимаю трубку высоко – але, слышите город, ну послушайте же еще немножко

говорю им, например, что еду пить кофе и есть сыр с тмином – говорят, там отличный кофе в одном месте с красными стульями на набережной, ну да, в общем, это все, это все, зачем я туда еду – пить кофе, любая другая причина будет не более убедительна, почему бы не придумать себе эту

все они – лужи, окна, зеркала, фонари, желтые ставни, куклы, афишные тумбы, крыши, лодки, набережные, русалки на флюгерах, времена года, названия улиц, имена домов – вы знаете, что здесь у домов есть имена, правда же? – все они не будут слушаться меня, пока я на самом деле правильно не выберу, где буду пить кофе, никак нельзя жить в городе, даже если ты здесь всего на несколько дней, пока не разберешься с этим вопросом

я ищу это место по запаху, открываю двери и нюхаю воздух – ну-ка, что здесь, кардамон, имбирь или блинчики со шпинатом, или по окнам – они раскрашены в разные цвета или заставлены всякими глупостями, фарфором, книжками и медными птицами, как полки антикварного магазина; по лампам и абажурам, по деревянным стульям и до дыр вытертым креслам с подушками, по часам, по гитаре в углу, по чашкам на стойке – чтобы были все разные и ни одной белой

еще важно, как оно звучит, еще смотрим на стены – разрисованные мелом и фломастерами, заклеенные объявлениями и открытками, еще чтобы там можно было спрятаться, залезть с ногами на диван и неожиданно обнаружить, что сидишь здесь вот уже четыре часа

пойти пить кофе в Крумлове – это такая игра, такой пароль, такой способ перехитрить город и подсмотреть, что он там пока что поделывает без тебя

на площади танцуют дети в венках, заговаривают город, плетут заклинание, по лестнице квартала Латран ползет толстый веселый младенец, шлепает ладонями по плиткам, сворачивает в сторону замка, за ним бредет сонный папа, наклоняется и выравнивает младенца, чтобы не уклонялся с пути

стоит только опоздать на автобус, потерять билет, послать к черту график, как все немедленно складывается наилучшим образом – даже без карты ты выйдешь на нужную улицу, закрытая почта откроется только для того, чтобы вручить тебе важную телеграмму, вечером тебе принесут мороженое, о котором ты задумалась на Четырнадцатой линии Васильевского острова утром, нужную точку назначения ты увидишь мимоходом на четвертой полосе газеты, которую будет читать сосед по купе, номер маршрутки напишут в кафе вместо счета, вишневую настойку, о которой читала в книжке, получишь случайно в подарок, а мелодию, которую забыла, споют по радио в уже закрывшемся ресторане, и мы будем стоять там, сплющив щеки об ограду, и шевелить в воздухе руками, и вспоминать, какого цвета у нас в прошлом веке были джинсы – у меня оранжевого, а у тебя

а потом я буду идти по набережной, плутать в улицах и, наконец, плюну, сяду и от нечего делать отправлю себе эсэмэс – самое глупое, что ты можешь придумать, напишу я себе, это сопротивляться чему-нибудь, что встречается тебе на пути

8, Ратхаусгассе,

4020, Линц,

Австрия

слишком много миндаля, слишком много корицы, слишком много мармелада из красной смородины в этом торте, слишком много золота, львов, знамен и мечей, слишком много, чтобы сосредоточиться, поэтому граппу пришлось пить прямо с утра, не было и восьми, прямо на пустом вокзале города Линца, Верхняя Австрия

на пустом вокзале, на котором почему-то не выходят ни пассажиры венских поездов, следующих на запад, ни пассажиры поездов, следующих на восток, никому сегодня не надо в Линц

часы на ратуше бьют одиннадцать, часы на ратуше тысячу раз повторяются в окнах, остальные часы Линца немедленно бьют то же самое хором

слишком много часов в городе Линце, и все, вы подумайте, идут одинаково, поэтому времени здесь деваться некуда, утечь невозможно, все выходы закрыты, время мечется от башенки к башенке, натыкается на циферблаты, пытается шалить, но, помыкавшись и надувшись, скрывается в ближайшем антикварном магазине – там на него не обращают внимания, и оно с оглушительным грохотом делает все, что хочет, качается на стрелках, гремит молоточками, притворяется зеленой бронзой, прячется в разрисованном шкафу, сыплет пылью, скучает

поэтому в городе Линце со временем всегда какие-то неувязки, строго говоря, у города Линца много времен, жители города Линца переходят из одного в другое по мосту Нибелунгов и все равно обязательно приходят в кондитерскую Йиндрак, где упрямо едят каждый день в четыре часа свой невозможный сладкий торт

Линцскому торту, говорят, больше чем триста лет, страшно подумать – миндаль, корица, мармелад, решетка из теста сверху, но наверняка есть еще какие-то секретные ингредиенты, о которых Анна-Маргарита, урожденная графиня Парадиз, ничего в своих кулинарных амбарных книгах не написала