Двойная сплошная

Родители стали терпимее к моим словам. После своей поездки я поняла, что должна говорить обо всем прямо. Это единственный выход уживаться с ними на одной территории. Семья не гарантирует одинаковых взглядов на жизнь, и никто не должен придерживаться одного единственного шаблона, заведенного главой ячейки общества. Семья – это равноправие. Семья – это понимание и любовь. И с мнением каждого в ней должны считаться. К этому мы все вместе и пытались прийти всю неделю, проводя вечера на кухне за чашками чая с конфетами и обсуждением насущных вопросов.

Нет, определенно, больше ничто не было таким, как прежде. Все очень сильно изменилось. И причиной этому я по-прежнему считала появление на горизонте одного лишь обычного с виду парня, который так и не повстречался мне за это время ни разу. Хотя, надо сказать, я ждала этого и то и дело выбегала на улицу или смотрела во двор из своего окна в надежде, что он мог что-то забыть здесь и вернуться на некоторое время в мой двор.

Но Рома не был забывчивым парнем. И вообще судьба решила изменить ход нашей истории и играла с нами в игру наоборот. Разводила по разным углам и смотрела за тем, как я схожу с ума, ища в толпе того, кого там на самом деле нет.

Мне не нравилось это ощущение. Но я решила больше не подавлять его в себе. Любая эмоция теперь стала для меня особенной, и я хотела, чтобы она продолжала жить во мне, постепенно угасая или же наоборот расцветая новыми красками. В эмоциях кроется жизнь. А жить мне очень хотелось.

Первый день осени подкрался незаметно. Это был тот самый день, что называют аномально теплыми. Солнце, вроде еще вчера решившее принять возвращение в город заморозков, сегодня светило по-летнему ярко и тепло. Все люди вокруг меня радовались этому и не спешили скрываться за дверями университета, в котором придется провести ещё девять месяцев, испытывая на прочность свои нервные клетки. Благо, что этот учебный год был у меня последним. И пусть я не собиралась становиться в будущем настоящим социологом, идти и продолжать свое обучение по другой специальности я точно не была намерена в отличие от своих подруг-одногруппниц, которые стояли по обе стороны от меня и мило беседовали о том, кто и сколько эмоций успел получить за время каникул.

Я слышала, как они говорят о своих поездках заграницу, делятся впечатлениями от занятий спортом и прохождения практики. Пыталась вникать в их проблемы, но то и дело понимала, что далека от них, а потому лишь стояла, задрав голову кверху и смотрела на проплывающие мимо облака, так же, как и на море еще пару недель назад. Они умиротворяли меня, хотя порой и выстраивались в такие фигуры, что задевали мое больное сердце. Возможно, это я сама видела в них то, что хотела видеть. К примеру, автомобиль, стоящий возле линии старта или человеческую фигуру, принявшую какую-нибудь замысловатую позу. И насколько же было легко представить, что вместо перистых облаков я могу увидеть что-то более реальное. То, что не давало мне спать уже полтора месяца.

Я думала, что смогу сбежать. От себя. От него. От родителей. Не смогла. Зато получилось принять и убедиться, что не жалею ни об одном проведенном вместе дне. Ни об одной ссоре и ни об одной улыбке. Только сил расплести самостоятельно этот клубок у меня совсем не осталось.

Кто-то из девчонок помахал перед моим носом, привлекая к себе внимание. Оказалось, что Дашка Алферьева, которая в этом году работала в каком-то крутом детском лагере и теперь делилась впечатлениями, в ответ на которые все должны были вздыхать и восхищаться, и лишь одна я из присутствующих этого не делала.

Мне пришлось кивнуть в ответ на какой-то ее вопрос и тогда собравшиеся махнули на меня рукой, решив, что говорить со мной сегодня бесполезно. Я снова пребывала в своем личном мире, о котором к счастью теперь знала намного больше.

Наверно, я окончательно сошла с ума, думая о человеке из своих снов, ведь стоило мне перевести взгляд с лиц одногруппниц немного в сторону, как увидела его – брюнета с обжигающим солнцем в глазах, которое, скорее всего, уже давно потухло для меня.

Он стоял в такой же толпе незнакомых мне взрослых парней и смотрел на меня. Мое сердце в ответ на этот взгляд пропустило удар, а затем помчалось так, что черному Мустангу Аморского точно было его не догнать. Внутри разлилась знакомая уже магма, заставляя душу плавиться от нахлынувшего горячего чувства. Кажется, я даже забыла вдохнуть, в то время как он, сложив одну руку на другую возле груди, затянулся порцией горького сигаретного дыма.

Он нервничал. Это было мне известно. Хотя, возможно, за то время, что мы не виделись, он просто стал курить чаще.

Всего один месяц нашего с ним общения перемолол мою душу в труху и собрал заново. Уже другую. Не ту, взрывающуюся на поворотах из-за копящегося внутри огня. Не ту, желающую угодить всем и выглядеть самой лучшей дочерью в глазах слишком амбициозной матери. Другую. Просто другую. Мою душу. По-настоящему мою. Правильно неправильную, не устраивающую кого-то, а возможно и в будущем любимую кем-то.