Двойная взлётная 2

— Сейчас уже нет, не пугайся. С ними приятно было иметь дело в свое время.

А вот теперь зуб не попадает на зуб, со стороны я, наверное, выгляжу странно, но мне страшно. Милая прачечная отмывала деньги для наемников, ну, а что я хотела? Видела же сама сумки денег и Якута, и Гену, но эти персонажи стали «вишенкой на торте».

— Крис, ты слишком буквально понимаешь значение некоторых слов.

— Как его понять иначе? — говорю громким шепотом, оглядываясь по сторонам. — Наемник — это убийца. Господи, это невероятно. Меня сейчас стошнит.

Желудок свело болезненными спазмами, салат просился обратно, зажав рот ладонью, быстро иду искать дамскую комнату. Падаю на колени перед белоснежным унитазом, желудок выворачивает выходит все, даже противный яблочный сок.

— Совсем плохо?

— Не знаю.

Артём сидит рядом на корточках, придерживая мои волосы. Усмехнулась. Также Наташка держала их на выпускном, когда я блевала в школьном сортире.

— Вставай, поедем в больницу, ты вся бледная. А потом расскажешь, что тебя так развеселило.

Тянет вверх, я, наверное, сейчас безумно «красивая», со слюнями на подбородке, слезами на глазах. Вытираю ладонью рот.

— Не смотри.

— Почему?

— Беременная женщина в обнимку с унитазом — совсем несексуально.

Умываюсь холодной водой, чувствуя взгляд Шульгина, от него не по себе.

— Что?

— Иди сюда.

Берет мое мокрое лицо в руки, гладит по щекам, глаза такие темные, что в них можно утонуть, захлебнуться и никогда не всплыть.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Только мутить начало. Наверное, нервы. Эти типы странные, женщина их, девочки. Все перепуталось.

— Ты очень сексуальная даже с унитазом.

— Лесть не твой конек.

Две женщины заходят в туалет, но тут же выходят, увидев нас. Наверное, решили, что сейчас происходит секс. Да если бы.

— Все будет хорошо. Веришь?

Думаю лишь три секунды, но Артёму хватает, чтобы понять, как я на самом деле не уверена, что все будет хорошо.

— Мне страшно, вот именно так временами: до тошноты и паники. Страшно, что вы исчезнете вновь, что вас убьют. Страшно оставаться одной, что я могу не выносить ребенка из-за всех этих нервов.

До боли цепляюсь за его рубашку.

— Тихо, тихо, птичка, не говори так.

Артём морщится, пальцами накрывает мои губы, а мне хочется плакать от того, как я не хочу его терять. Их терять.

— Все будет хорошо, я обещаю.

— Черт…м-м-м…

Резкая боль в животе, она пронзает все тело, хватаюсь за плечи Артёма и за живот.

— Что? Кристина, говори что? Больно? Где?

— Не знаю внизу, м-м-м-м…

Стискиваю зубы, Артём подхватывает на руки, сам бледный, вижу лишь его темные глаза. Куда-то идет, выносит меня в зал.

— Громов, машину, быстро!

Грохот, суета, прикрываю глаза, жаркий воздух и шум улицы.

Артём отлично говорит на английском, а меня скручивает в очередном спазме боли, кусаю губы, чтобы не закричать.

— Уже едем, все, девочка моя, потерпи.

Чуть уловимый запах смородины, я уже на руках Игоря, его борода щекочет лоб, цепляюсь за футболку. Не знаю, чтобы со мной было, будь я одна, наверное, окончательно крыша бы поехала к концу срока беременности.

— Куда мы едем?

— В клинику. Больно, да? Сильно?

Дышу свободнее, прислушиваясь к ощущениям, готовясь к новым спазмам, но их нет. Сижу у Игоря на коленях, его крупная ладонь лежит на животе. Смотрит на меня, в глазах непонимание.

— Уже нет.

— Он может ехать быстрее? Скажи, чтоб надавил педаль, а то я сяду за руль, — кричит, сильнее стискивая меня.

Артём не отвечает, я ловлю ощущения, тело расслабляется, но, как только хочу выдохнуть, новая боль проходит насквозь.

— М-м-м-м…господи…м-м-м. Игорь…

— Все хорошо, все будет хорошо. Крис, только держись, я обещаю сбрить бороду, вот клянусь тебе, прямо сегодня. Мы еще не пробовали огурцы, они в чемодане, и я еще не залюбил тебя до супероргазмов.

Хочу смеяться, но не получается. Он такой милый. Господи, почему так больно? Только бы с малышом все было хорошо. Согласна на все, лишь бы он был жив и здоров.

— Посмотри на меня, посмотри, — Игорь поднимает мое лицо, стирает пальцем слезы с щек. — Ты моя охуительная девочка, ты ведь знаешь, да? А еще любимая девочка, с самыми красивыми глазами во Вселенной.

Улыбаясь сквозь боль, кусая губы, плачу еще больше, сердце разрывается оттого, что может произойти, и от счастья.

— Люблю тебя, люблю, малышка.

Шепчет так, что слышно мне одной, целуя в губы, щеки, глаза.

Глава 22

— Нет, мама, я больше не смогу выслать тебе денег. Что значит, вам очень надо? А мне не надо? Почему я постоянно решаю ваши проблемы, когда у меня полно своих? Нет, это ты послушай, больше не звони, если хочешь что-то попросить, я и так достаточно дала. Вы должны научиться жить сами, своей головой, не заводить случайных мужичков и не рожать детей, чтоб жить на их пособие, вместо того чтоб найти работу.

Выслушиваю все, что говорит мама, смотрю в одну точку, поправляя на животе одеяло. Почему в такой волнительный и прекрасный момент, как ожидание ребенка, я должна расстраиваться из-за своих родственников, которые решили, что я им чем-то обязана?