Двойная взлётная 2

— Надо бы наказать этот косяк, — Кристина даже не смотрит на Игоря, только на меня. — И стоило приложить лед.

— Тебя не было рядом.

— Вы не дети чтоб я разнимала вас, а потом вытирала сопли.

— Мы хуже.

— Я опять что-то не знаю?

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

Кристина смотрит настороженно, беру за руку, сжимая тонкие пальцы. Громов выглядит странно, словно пришибленный, на лице странная улыбка. Неужели моя птичка его ушатала?

— Я что-то пропустил?

— Самую малость, — Громов влезает в разговор.

— Игорь, я сама.

— Мне это уже не нравится. Что с ребенком?

Тяну Кристину на себя, задирая рубашку, опуская ладонь на живот, выдыхая с облегчением. И как я мог подумать жить без нее? Кретин чертов, правильно Игорян врезал.

— Все хорошо.

— Точно?

— И нет никаких патологий и отклонений?

— Артём, что такое ты говоришь? — Кристина взволнована, смотрит и на самом деле не понимает, о чем я.

— Извини, пойдем отсюда, здесь недалеко, я видел, есть небольшой ресторанчик.

Тяну девушку на улицу, солнце греет кожу, но, пройдя несколько шагов, Кристина останавливается.

— Артём, объясни, я не понимаю, что за странные вопросы?

— Забудь, просто волнение.

— Нет, я не хочу забывать и понимаю, все, что ты говоришь, это не просто так.

Так и стоим посередине узкой улочки, мешая прохожим, Громов смотрит зло, если надо, он заедет мне в челюсть прямо сейчас.

— Артём.

— Прости, напугал, птичка, но это мои страхи. Я бывший наркоман, все еще иногда срывающийся в эту пропасть дерьма. Какой может быть от меня ребенок, подумай сама?

Начал сразу с самых больших страхов, я реально боюсь этого.

— Но…

— Ты ведь ненавидишь наркоманов, презираешь их, я знаю.

— Артём, прекрати, — Кристина срывается на крик, смотрит с вызовом. — Ты сейчас что, жалеешь сам себя или отговариваешь быть с тобой? Если хочешь уйти, то вали, но дети все равно родятся, пусть и от бывшего наркомана. Отпусти меня.

Вырывается, больше не смотрит на меня, уверенно идет вперед. Вот за это ее уже можно любить и восхищаться. Говорит, что думает резко, отрезвляет.

— И ты неправ, — оборачивается, кричит, тыкая пальцем. — Я презираю слабаков, которые сами просирают свою жизнь, ища свободу в дури, ища в ней смысл. Я люблю другого Шульгина, умного, опасного, уверенного, моего Шульгина, который сделает все и даже больше для нас. Но каждый делает свой выбор.

— Дурак ты, Тёма, — заключительный вердикт Громова.

— Любит?

Стою на самом деле как дурак, смотрю вслед Кристине, ветер развевает широкие брюки, блузку, светлые волосы.

— Ты услышал только это?

— Еще были дети.

— А вот теперь догоняй и сразу падай на колени, умник.

— Не хочу никого из вас видеть, считайте, это бзики беременной женщины, я улетаю вечером домой. Я устала от вас, мне нельзя нервничать.

— Крис, открой, иначе я выломаю дверь.

— Я потом выломаю тебе мозг, отстань от меня.

— Сука, Тёма, вот умеешь ты все испортить, — голос Громова за дверью.

Смотрю на себя в зеркало, вздыхаю. После нашей перепалки с Артемом и моей пламенной речи на улице Шульгин все-таки догнал меня, увел в первое попавшееся кафе. Смотрел в глаза, а у меня ладони чесались, так хотелось залепить ему пощечину, как тогда, на Сахалине. Чтобы не смел говорить, даже думать, что он или дети от него мне не нужны.

— Кристина, послушай.

— Ты достаточно сказал, лучше помолчи. Я хочу есть, и мне нужен мой чемодан. Где он?

— В гостинице.

— Хорошо. Вечером я закажу билет и улечу обратно.

— Конечно нет, — Шульгин слишком уверенный.

— Что значит, нет? Ты мне не дашь это сделать? Кто ты такой, чтоб запрещать?

— Отец твоих детей.

— Пару минут назад ты не хотел им быть, что изменилось?

— Господи, какая ты трудная.

— Трудная? Так отсядь и не мешай мне обедать.

— Кристина, дай сказать.

— А ты хорошо подумал о том, что хочешь сказать? Если нет, то молчи.

Понимала, что пилю мужика, но по-другому не могла, выбесил реально. Он думал, что я буду спокойно слушать весь этот бред и со всем соглашаться?

Совсем больной.

— Правильно Игорь тебе врезал.

— Малышей точно двое?

— Да, каждому из вас по ребенку, хорошо бы это были девочки.

— Почему это девочки? — Громов, как всегда, возражал. — И вообще, это еще неизвестно, ты сама говорила.

— Чтоб вам мозги ели чайной ложкой.

Дальше обедали молча, Артём снова зависал в телефоне, Игорь больше смотрел на меня, чем в тарелку, даже не обращал внимания на трех полуголых девиц за соседним столиком. Треснула бы ему сразу батоном по голове, если бы хоть раз повернулся в ту сторону.

Я оказывается не только ревнивая, но еще и истеричная баба.

— Крис, детка, открой дверь, я же был хорошим мальчиком, просто открой, я не буду входить, но не запирай замок.

Шульгин так больше и не заговаривал со мной и не задавал вопросы, вот это было самое обидное. Я, конечно, могу наорать и послать, но это не означает, что нужно уйти и молчать.

Итог: трудно быть женщиной, к тому же беременной, а еще с двумя мужчинами.

Включив кран в душевой, сняла одежду, шагнула под воду. Прикрыла глаза, хотелось ни о чем не думать, но не получалось. Что ни день, то событие. Прислушалась к внутренним ощущениям, улыбнулась, но тут же испуганно вздрогнула.