…Значит, Цецилия Карловна была портнихой моей прабабки. Моя прабабка, спасенная от высылки начальником милиции, — та самая Ма tante. Художник, влюбленный в Алису Порет, — мой предок.
Но почему моего нового предка нет в Википедии? Пусть пропал, погиб, но хоть какие-то упоминания о нем должны сохраниться?..Но, может быть, его постарались побыстрей забыть? И кому о нем помнить? Отец расстрелян, мать умерла, тетка с мужем, успешным архитектором, забыли этого мальчика, сухую веточку на семейном древе. Воспоминания о нем не были нужны.
Почему его тетка, моя прабабка, пишет портнихе на открытке с розами?.. Господи, какой глупый вопрос, что было под рукой, то и взяла.
Почему платье осталось у нас, то есть у нее, прабабки моей? Наверное, она была занята другим, более важным: ее тоже могли выслать с дочкой, она спала с начальником милиции, спасала свою жизнь. Может быть, передумала переделывать, все-таки память о сестре. Но, скорей всего, Цецилия Карловна сказала, что невозможно переделать бальное платье в плиссе с вафлями.
Довольно неприятная особа эта Ма tante. Любит крепдешин и креп-жоржет больше племянника. Говорила ему обидное «у тебя никогда ничего не получится».
Если моя модница-прабабка обижала племянника, то как же она мучила девочку, свою дочку… Стоп. Эта девочка — мама моей мамы. Мою прабабку мучила мать-генеральша, потом она свою дочку мучила, потом ее дочка — свою дочку, мою маму. А моя мама — меня. Похоже, это наш семейный сценарий.
Они ведь неплохие, женщины в нашем роду. Моя прабабка могла не брать в дом своего племянника — сына белого офицера, но взяла, не испугалась. Хотела сшить платье для куклы, значит, все-таки любила свою дочь. Моя мама меня иногда тоже любит. Но мучает. Порода у них такая, не материнская.
Неужели вот так, через все поколения, передается эта наша не материнская порода? И я тоже буду мучить свою дочь? Тогда мне нельзя иметь детей? Но, может, мне повезет и на мне случится генетический сбой.
На обратной стороне прыгающим почерком написано прямо на картинке, на розах. Не могу прочитать. Разобрала только «на верблюдах 150». Загадочно.
Глава 15
Смысл жизни мимими
Как я была права, что у меня нет детей. Все эгоисты. А уж с подростками вообще нельзя иметь дела, в подростковом возрасте нужно всех выгонять вон. Ваня и Вова тоже будут противными подростками. Рахиль отсканировала открытку с обеих сторон и написала мне: «Если вам интересно, я нашла записку своей прабабки к Цецилии Карловне, она была ее портнихой… А на обратной стороне верблюды». Смотри-ка, «если вам интересно…» — конечно, мне интересно! Это Рахиль теперь интересует другое… Хуже мальчиков-подростков только подростки-девочки.
Как я была права, что у меня нет детей, — всегда найдут способ как-нибудь тебя бросить.
И, конечно, я сразу же узнала почерк: несомненно, на обратной стороне открытки писал автор Записок — то же характерное начертание буквы П с хвостиком, те же нервные прыгающие строчки.
Дорогая Алиса Ивановна,
я неожиданно заболел, да так сильно, что пришлось в страшных попыхах собираться в больницу, при двух санитарах. На сборы дали не три дня, а два часа. Больница моя на юге, говорят, надо ехать на верблюдах 150 верст. Какая радость думать, что в знак моей любви и вашего не совсем уж полного ко мне безразличия мы обменялись самым дорогим для художника, лучшей и главной частью жизни. От двух особенно дорогих мне картин я отрезал левую нижнюю часть, в точности, как вы подарили мне. На подаренном вами холсте написан красный гроб, это символично, ведь сейчас меня и всех нас из «дворянской стрелы» стремятся похоронить в красном гробу. Мой пункт — Тургай. Как только можно будет не опасаться, что моя лихорадка заразительна, тетушка передаст вам мои холсты.
Я вернусь, дорогая Алиса Ивановна. У вас будут мои холсты в знак того, что я вернусь.
Ну, что же. Мы знали, что этим кончится. Выслали весной 35-го года, как всех. Бедный мальчик сначала пытается соблюдать конспирацию, но сразу же срывается: ведь это огромный стресс, когда стоишь на пороге с коробкой с бальным платьем в руках, — и вдруг звонок, и через два часа ты должен быть на вокзале. Всем — три дня на сборы, а ему два часа при двух милиционерах.
Посмотрела в Интернете, что такое «дворянская стрела». Это поезд. Той весной из Ленинграда на Северный Урал и в Казахстан уходили полные поезда, «дворянские стрелы». Нашего мальчика отправили в Тургай.
Тетушка не отнесла его холсты Алисе Порет. Испугалась, не хотела лишний раз вспоминать о высланном? Забыла о его просьбе? Понимала, что Алисе Ивановне не нужны юношеские сантименты? Не имеет значения. Холсты (один с красным гробом и два с квадратами и треугольниками) остались у нее. Холсты убирали все дальше и дальше, засовывали в угол, на шкаф, на антресоли, заворачивали в цветастый фланелевый халат, пока из «самого дорогого для художника, лучшей и главной части жизни» они не превратились в мусор.