Двойная жизнь волшебницы

Профессор был весьма далек от реальной жизни. Ну а Галина Павловна сделала все, чтобы отношения между ее мужем и его бедноватой и простоватой родней сошли на нет. Когда профессор скончался, Галина Павловна была наказана за свою былую надменность и спесь. Возле нее не оказалось ни одного человека, кто мог бы подсказать женщине, кто же покупал полотна ее сына и к кому ей обратиться.

Отец Кеши, покупая у Пети его работы, строго-настрого запретил жене говорить об этом с кем-либо.

– Не хочу, чтобы подумали, будто я оспариваю решение родителей парня. Но если честно, то они не правы. Петр – не от мира сего, он словно дите малое. Нельзя им было оставлять его одного, парень же просто помрет с голодухи. Но с другой стороны, перечить воле моего брата – Петькиного отца я тоже не должен. Так что мы с ним договорились, он ни одной живой душе, включая своих родителей, не скажет, кому продает свои работы.

Полотна много лет подряд пылились в кладовке в квартире Гликерии Карповны. Про них все забыли. И лишь пару лет назад, отделывая свою новую квартиру, хозяйственный Кеша вспомнил про плотна, достал их, привел в порядок и развесил у себя по стенам в качестве недорогого украшения интерьера.

– Надо ее усадить! – испугалась Кира, когда Галина Павловна стала изжелта-зеленого цвета. – Как бы в обморок не свалилась!

Возле покачнувшейся Галины Павловны захлопотали родственники ее покойного мужа. Простые люди уже не помнили, как когда-то Галочка отказала им всем от дома, ловко манипулируя своим стареньким и покладистым мужем. Теперь все наперебой совали Галочке кто валидол, кто стакан киселя, а кто и поминальную рюмку водки.

И рюмка водки, которую выпила ошарашенная Галина Павловна, а также сытные толстые блины, которые напекла сама Гликерия Карповна, сделали свое дело. Кожа Галины Павловны приобрела свой обычный оттенок и уже не пугала так окружающих. Ее оставили в покое, и все наконец расселись за длинным столом, который был, в свою очередь, составлен из нескольких столов поменьше, которые привезли родственники Кеши из своих квартир.

Да, родня у Кеши была по большей части небогатой, простой, но зато очень дружной. Зазнайка Галина Павловна здорово ошиблась, когда в свое время не захотела общаться с этими людьми. Не отвернись она от родных своего мужа, глядишь, и не пришлось бы ей на старости лет куковать в одиночестве и считать жалкие копейки своей пенсии. Они бы ей обязательно помогли. Да и про судьбу полотен сына Пети несчастная мать узнала бы гораздо раньше.

– Но все-таки странно, если Галина Павловна получила большие деньги за проданные картины Пети, почему у нее такой вид, словно она нищая? Может, она просто притворяется?

– Вспомни ее квартиру. У тебя еще есть сомнения в том, что мать известного Пети Иванова – нищая?

Произнеся эти слова, Леся нахмурилась. Что-то не давало ей покоя, какой-то незначительный штришок, который зацепил ее в квартире Галины Павловны. Но это была такая мелочь, которой Леся в свое время не придала значения, а теперь не могла понять, что же ее тревожит.

Между тем Галина Павловна немного пришла в себя после пережитого шока. Она подошла к Гликерии Карповне и завела с ней разговор о своем сыне.

– Я вижу, у вас все стены увешаны картинами моего сына, – донесся до слуха подруг ее голос. – Могу я спросить, откуда они у вас?

– Когда-то мой муж их лично приобрел у самого Пети.

– О-о-о… Я знала, что у Пети имелся постоянный покупатель. Но суммы, которые мой сын получал за эти картины, были невелики, не так ли?

– Больших денег у нас, голубушка, отродясь не водилось, – развела руками Гликерия Карповна. – Но мой муж хоть и не профессор, а пожалел бедного мальчика.

– Петя не нуждался в вашей жалости! – вспыхнула Галина Павловна, но тут же спохватилась и взяла себя в руки, заулыбалась, о чем-то защебетала.

Наблюдая за ней со стороны, подруги были поражены. Оказывается, замороженная и заторможенная Галина Павловна совсем не такая! Она может быть и обаятельной, и улыбчивой. Наверное, когда-то своей улыбкой она очаровала старого профессора. А теперь вот «включила» обаяние специально для Гликерии Карповны. Но зачем? Однако, что бы ни задумывала Галина Павловна, она явно улыбалась с четко определенной целью. Бывают такие люди, которые вроде и умеют одаривать своим обаянием, но используют его для своей личной выгоды. Да что далеко ходить, тот же Лисица вовсю пользовался своим обаянием. И не он один. Подруги тоже овладели этим искусством, хотя, надо полагать, не так виртуозно, как Галина Павловна.

– Ты смотри, твоя-то свекровь прямо вся растаяла. И про сына, которого сегодня в землю закопали, уже забыла. Беседует о чем-то с этой Галиной, улыбается.

Нотариус Рогожкин тоже заметил значительное потепление в отношениях между двумя женщинами. Ему это совсем не понравилось. Он встал из-за стола и начал пробираться к ним поближе. Двигался он медленно и успел как раз к тому моменту, когда Гликерия Карповна указала своей новой подруге на стену, где висел портрет высокой бледной женщины в голубом платье, и произнесла: