Двойная звезда

— А я и не собирался долго разглагольствовать здесь, — возразил я, как можно мягче. — Пожалуйста, задавайте вопросы, на которые я смогу ответить по праву и получите исчерпывающие ответы. Спросите меня, например, что-нибудь вроде: «Перестали ли вы бить свою жену?» и я наверняка отвечу вам чистую правду. — Тут я заколебался, зная, что Бонфорт известен своей честностью, особенно по отношению к прессе. — Но я не собираюсь водить вас за нос. Все вы знаете, почему сегодня я оказался здесь. Давайте-ка я лучше подробно расскажу вам об этом и потом можете цитировать меня сколько вашей душе угодно. — Я покопался в памяти и сколотил кое-что из речей Бонфорта, которые мне довелось слышать. — Подлинное значение того, что произошло сегодня, — ни в коем случае не честь, оказанная одному человеку, это… — я помахал марсианским жезлом, — … доказательство того, что две великие расы могут с пониманием преодолеть полосу отчуждения, разделявшую их. Наша собственная раса все сильнее стремится в бесконечные просторы космоса. В какой-то момент мы обнаружили — уже сейчас начинаем понимать это — что нас отнюдь не большинство. И если мы хотим преуспеть в освоении космоса, мы должны идти к звездам и иметь дело с их обитателями честно, играть в открытую, приходить к ним с открытым сердцем. Я слышал разговоры, что, мол, марсиане добьются превосходства на Земле, дай им только волю. Уверяю вас — это совершеннейшая чушь; Земля марсианам просто не подходит. Так что давайте защищать то, что мы действительно можем потерять — но не следует давать ослепить себя независимости и страху — это может привести нас только к необдуманным поступкам. Ничтожествам никогда не завоевать звездных просторов — поэтому ваши души должны быть широкими, как космос.

Один из репортеров поднял бровь.

— Мистер Бонфорт, сдается мне, что вы уже говорили то же самое в феврале?

— Вы услышите от меня то же самое еще и в следующем феврале, и в марте, и в любые другие месяцы. Истину повторять никогда не вредно. — Я обернулся к привратнику и добавил: — Прошу прощения, но теперь мне пора идти, а то мы опоздаем к старту.

Я повернулся и пошел к воротам. Пенни поспешила за мной.

Мы забрались в небольшую освинцованную машину космодрома, и дверь ее со вздохом скользнула на место. Машина была автоматической, поэтому мне не нужно было играть еще и роль водителя. Я откинулся на спинку сидения и расслабился.

— Уф-ф-ф!

— Это было изумительное зрелище, — серьезно заявила Пенни.

— Я только испугался, когда меня поймали на повторении прошлой речи.

— Но вы здорово вывернулись. Это было самое настоящее вдохновение. И… я… говорили вы… в точности, как ОН.

— Пенни, скажите, был ли там кто-либо, кого мне следовало бы назвать по имени или на «ты»?

— Пожалуй, нет. Может быть, одного или двух, но вряд ли они стали бы ожидать от вас этого в такой неразберихе.

— Меня застали врасплох. Черт бы побрал этого привратника с его проклятыми паспортами. Кстати, Пенни, я почему-то думал, что их носите вы, а не Дэк.

— А у Дэка их и нет. Мы все ходим со своими паспортами. — Она полезла в сумочку и извлекла из нее небольшую книжечку. — Мой паспорт у меня с собой, но я не решилась достать его.

— Что?

— Дело в том, что его паспорт был у него, когда его похитили. И мы не осмеливались просить о выдаче дубликата — по крайней мере, до настоящего времени.

И тут я почувствовал, что измотан вконец.

Поскольку ни от Дэка, ни от Роджа никаких инструкций не поступало, я продолжал оставаться в образе в течение всего подъема и перехода на «Том Пейн». Это было совсем нетрудно. Я сразу пошел в собственную каюту и несколько часов провел в ней, просто грызя ногти и пытаясь представить себе, что сейчас делается там, внизу, на поверхности планеты. В конце концов, с помощью таблеток от тошноты я ухитрился провалиться в относительно сносный сон, но это было ошибкой с моей стороны, так как мне тут же стали сниться самые первосортные кошмары. В них присутствовали и репортеры, гневно указывающие на меня пальцами, и копы, грубо хватающие за плечо, и волокущие куда-то марсиане, прицеливающиеся из своих жезлов. Все знали, что я обманщик, и решить не могли только одного: кому достанется честь разорвать меня на куски и спустить в унитаз.

Разбудил меня предстартовый сигнал. В ушах звучал густой голосище Дэка:

— Первое и последнее красное предупреждение! Одна треть «же»! Одна минута! — Я быстренько добрался до койки и расположился на ней. Когда начался разгон, я почувствовал себя значительно лучше. Одна треть земного притяжения — это не так уж много, примерно такое же притяжение на поверхности Марса, насколько я помню. Самое главное, что этого притяжения оказалось достаточно, чтобы привести в порядок мой желудок и сделать пол обычным, нормальным полом.

Минут примерно через пять в дверь постучали, и вошел Дэк, не дожидаясь, пока я сам открою дверь.

— Как себя чувствуете, шеф?

— Привет, Дэк. Конечно же, рад снова увидеть вас.

— Я еще более рад, — устало сказал он. Он огляделся. — Ничего, если я прилягу?

— Ради бога.

Он улегся на койку и тяжело вздохнул.