Двойня для Цербера

— Муж, — следует ответ, и я вздрагиваю, задев чертово кольцо, которое, кажется, сдавливает палец почти до боли.

— За дверью подождите, — бросает она, глядя в монитор компьютера и клацая пальцами с короткими ногтями по клавиатуре.

— Ага, разбежался, — с неприкрытой агрессией гаркает Цербер. — Я хочу все знать и видеть. Буду присутствовать. Я плачу вашей шарашкиной конторе немалые бабки за услуги и имею право!

Она смотрит на него ошарашено, молча кивает и тихо обращается ко мне:

— Снимите все, что ниже пояса, Агния Алексеевна, и ложитесь на кушетку.

Я боялась этого момента. Все это время я тешила себя надеждой, что это ошибка и у меня просто киста или миома, или еще какая страшная болезнь, меняющая тело, а сейчас узнаю точно, что там внутри нечто живое.

— Чего встала, Агния? — угрожающе шипит Цербер и рывком стаскивает с меня легинсы вместе с трусиками.

Он сажает меня на кушетку и, опустившись на корточки, снимает с меня кеды со всей прочей одеждой, которая комом застряла в районе щиколоток.

Я ложусь на кушетку с чувством, будто меня сейчас начнут резать на живую. Врач просит меня согнуть колени и накидывает на ноги простыню. Теперь хоть не так унизительно.

У нее теплые руки и деликатные касания, но я все равно вздрагиваю, когда она вводит в меня похожий на член датчик, обтянутый презервативом.

Она водит им внутри меня, и я впиваюсь пальцами в края кушетки. Мне не больно, но мерзко и хочется реветь от беспомощности.

Цербер делает этот момент еще хуже — берет меня за руку и легонько сжимает мои пальцы.

Пытка датчиком продолжается, врач молчит и все более сосредоточенно смотрит в монитор, где одни невнятные черно-белые помехи.

— Что-то не так? — наконец спрашивает Цербер, который только и ищет на кого бы сорваться.

— Вроде бы все хорошо, но… — она зависает на полуслове и опять устремляет сосредоточенный взгляд в монитор.

— Да что там, блядь? — рычит Олег Цербер, покраснев и оскалившись.

— Кажется, плода два, — проговаривает доктор, испуганно посмотрев на него.

— В смысле? — не врубается Цербер, а я вздрагиваю так сильно, что датчик впивается в меня, заставив ойкнуть от боли.

— Двойня у вас, — поясняет она, глядя на мое похоронное лицо. — Хотите послушать сердцебиение?

— Нет, — выкрикиваю я, зажимая уши ладонями.

— Хотим, — рявкает Цербер и сильно стискивает мои пальцы.

Она освобождает меня от внутреннего датчика и прижимает к животу наружный. Кабинет наполняется учащенным, захлебывающемся сердцебиением. Двойным и таким громким, что у меня сразу начинают пульсировать виски. Оно везде и деться некуда.

Я лежу и глотаю слезы, которых так много, что они затекают в уши. Их двое. Сразу несколько паразитов внутри меня.

— Молодец, Агния, — воодушевленно бормочет Цербер, собирая слезы с моих щек бумажной салфеткой. — Сразу два сына. Я знал, что ты меня не разочаруешь.

Он, что подумал, это слезы радости?

Наконец этот мерзкий, сводящий с ума шум стихает. Цербер сдирает с моих ног простыню, и я подскакиваю, не понимая, что он задумал.

— С детьми все хорошо? — рявкает Цербер, перегнувшись через меня и угрожающе нависнув над несчастным врачом.

— Да, оба плода хорошо развиваются, но многоплодная беременность сложная, и женщине нужна особая забота в этот период, — ее голос из спокойного превратился в визгливый.

— Это и так понятно, — обрывает ее Цербер и цедит зло и ядовито: — А теперь вышла и оставила нас вдвоем.

Она не спорит и быстро покидает собственный кабинет. Это облегчение, когда монстр вдруг выпускает тебя из своих лап. Жаль, что я не могу просто встать и уйти.

Цербер склоняется надо мной и целует в живот. Его щетина колет кожу, а близость и звериный запашок вызывают тошноту.

— Спасибо тебе, Агния, — хрипло шепчет он, похотливо шаря по моему телу руками. — Я люблю тебя. И детей. Я найду этого мудака и замочу его. Я позабочусь о вас. Ты только их береги, а я уж поставлю всех раком.

Цербер поднимает с пола мою одежду и неуклюже натягивает на меня трусики и легинсы, то и дело прищипывая кожу пальцами. Он продолжает гладить мои бедра и живот и покрывать их слюнявыми поцелуями.

Я просто реву, пока он лапает меня и неуклюже одевает как куклу или труп.

Он помогает мне спуститься с кушетки, и мы выходим из кабинета. Цербер оплачивает услугу, бросив пачку купюр на стойку, и мы уходим.

Я отчаянно глотаю прохладный воздух открытым ртом. Нос заложен, а припухшие глаза почти ничего не видят из-за слезной пелены.

У него в кармане разрывается вибрацией телефон. Цербер недовольно вытаскивает айфон, принимает вызов и гаркает:

— Что-то срочное? — из динамика раздается взволнованный женский голос, но я не могу разобрать слов. — Как заморозили счета? Приеду и всех выебу!

Он молча хватает меня за руку и тащит к машине.

— Возьми ее и отвези домой, — рычит мой мучитель, запихивая меня на заднее сиденье как вещь. — Головой отвечаешь. Я на фирму. Там какая-то жопа.

— Все сделаю, Олег Владимирович, — рапортует Рафа и заводит мотор.

Я выдыхаю с облегчением, когда мы уезжаем, а Цербер остается позади.