Двойник Декстера

Я посмотрел мимо нее на диван; Коди и Астор были полностью загипнотизированы игрой на Вии, и Лили-Энн лежала рядом в своём манеже рядом с ними, радостно наблюдала за тем, как они убивали монстров. Они не услышали ни одного гадкого слова Риты, пока нет, но если это продолжится дальше, то даже загипнотизированные дети проснутся и заметят. Я схватил руку Риты прежде, чем она успела нанести повторный удар, и сказал: "Рита, ради Бога, что же я такого сделал?"

Она отдернула руку. "Ублюдок", - повторила она. "Ты чертовски хорошо знаешь, что ты сделал. Ты трахал ту бледнолицую суку, будь ты проклят! "

Время от времени мы переживаем моменты, которые не имеют смысла вообще. Это почти как если бы некто всемогущий монтажёр каждый день снимает отрезки фильма с нами и склеивает их в нечто случайное, из различного времени и жанров, и даже из других стран и частично анимирует, поскольку вы внезапно оглядываетесь, слышите неизвестный язык и ничего из происходящего не имеет отношения к тому, что вы думаете о реальности.

Очевидно, это был одним из таких моментов. Кроткий, Любящий Риту Декстер, которая никогда не теряла самообладания и никогда, никогда не говорила гадких слов, разом обрушила все это на своего невинного-на-этот-раз мужа.

И хотя я и не знал, что был за фильм, я знал, что была моя реплика, и я знал, что быстро должен взять под контроль сцену. "Рита", - сказала я, так успокаивающе, как только мог. "Ты говоришь бессмысленные-"

“Чёрт, в этом есть смысл, и пошёл ты!” - сказала она, топнула ногой и снова подняла руку, чтобы ударить меня. Астор повернулась и стала смотреть на нас-была очередь Коди-и как только я еще раз схватил руку Риты, я потащил её прочь от входной двери.

“Пошли”, - сказал я. “Давай обсудим это на кухне”.

“Я не пойду-“ - начала говорить она, и я поднял на неё голос.

“Подальше от детей”, - сказал я. Она виновато посмотрела на них, и затем проследовала за мной через гостиную и на кухню. “Хорошо”, - сказал я, вытаскивая себе стул и садясь за знакомый стол. “Используя простые, понятные, и не объявленные вне закона Кентукки слова, пожалуйства, объясни мне, какого чёрта, о чем ты говоришь?”

Рита встала на дальней стороне стола и пристально посмотрела на меня сверху вниз, с неизменённым выражением праведного гнева на лице, и скрестив руки на груди. “Ты чертовски спокоен”, - сказала она сквозь зубы. “Даже сейчас, я почти верю тебе. Ублюдок”.

Я на самом деле спокойный, это факт; Декстер практически всегда спокойный, спокоен, как удав, и это всегда помогало ему. Но прямо сейчас, я мог почувствовать, что спокойствие и невозмутимость тают в тёплый пудинг разочарования, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь вернуть это в прежнюю комфортную температуру. “Рита”, - сказал я, открывая глаза и одаряя её подлинным взглядом страдания. "Давай представим себе на минутку, что я не имею никакого представления, о чём ты говоришь".

“Ты ублюдок, даже не пытайся-“

Я поднял руку. "Тебе не нужно напоминать мне, что я ублюдок; я запомнил эту часть", - сказал я. “С другой стороны, у меня есть проблемы с-из-за чего я ублюдок. Хорошо?”

Она еще недолго смотрела на меня, и я услышал топот её ног по полу, и затем она опустила руки и сделала глубокий вдох. “Все верно”, - сказала она. “Я буду играть в твою маленькую игру, ты сукин сын”. Она указала на меня, и её пальцы были напряжены, как будто она хотела, чтобы я умер здесь и сейчас. “У тебя был роман с этой сукой на работе-детектив позвонил мне!” - сказала она, без всякого сомнения, я знал, какой именно детектив позвонил ей. “И он сказал, что всё знает про неё и про твой роман с ней, и что там было множество снимков! И затем начались новости, из которых я узнала, что она мертва, и, Боже Правый, Декстер, также там сказали, что это ты убил её, ты думал, я не узнаю об этом?”

Я уверен, что какая-то часть моего мозга все ещё работает, поскольку он напомнил мне, что нужно дышать. Но все высшие психические функции, казалось, были полностью отключены; небольшие фрагменты мыслей ушли в прошлое, но, ни одна из них, казалось, не была в состоянии взять себя в руки, и я не мог придумать что-либо здравое или сказать. Я почувствовал, что мне требуется ещё один вдох, и затем выдох, и я смутно осознавал, что уже прошло определенное количество времени, и долгое молчание становилось неловким-но я на самом деле не мог объединить снующие тут и там мысли для составления полного предложения. Медленно, мучительно, колесо повернулось, и наконец, единственная мысль вернулась ко мне-ублюдок … убил … детектив-и в конце, с третьим словом, картина по быстрым нейронам всплыла и поднялась в вершину моего вращающегося бессмыслия-смотрящий сердито, портрет болвана, обезъянноподобного человека с низким лбом с полуулыбкой, и наконец, я придумал слог, который придал смысл моей бессмыслице. “Худ”, - сказал я. “Он тебе звонил?”