Двойник Короля

Нарочито неуклюже покрутил свой меч, выполнив несколько неумелых взмахов. Публика не скрывала своего презрения — то тут, то там раздавались смешки.

— Начинайте! — прогремел голос Запашного.

Я принял нелепую стойку, словно новичок, впервые взявший в руки оружие. Дмитрий, не теряя времени, бросился в атаку. Его удар оказался на удивление быстрым и точным, но… слишком предсказуемым.

В последний момент я ушёл с линии атаки, позволив противнику по инерции пролететь мимо меня. Публика ахнула, кто-то даже вскрикнул от удивления. Дмитрий развернулся, лицо пацана исказила гримаса ярости.

— Стой смирно, червяк! — прорычал он, снова бросаясь на меня.

Я продолжал уклоняться, не нанося ударов. Краем глаза заметил, как некоторые гости начали обмениваться удивлёнными возгласами. Запашный нахмурился, его рука нервно теребила пуговицу на пиджаке.

Дмитрий тяжело дышал. Движения пацана становились всё более неуклюжими. Пот градом катился по его лицу, рубашка промокла насквозь. Яд делал своё дело, и это не укрылось от внимательных глаз публики. Послышались взволнованные перешёптывания.

Когда он в очередной раз замахнулся, я наконец-то перешёл в наступление. Провёл серию быстрых и точных ударов. Меч Дмитрия отлетел в сторону, звонко ударившись о паркет. Острие моего клинка замерло у его горла. По залу пронёсся коллективный вздох изумления.

— Сдаёшься? — спокойно спросил я, глядя прямо на противника.

Глаза Дмитрия расширились от ужаса и недоверия. Он открыл рот, но вместо слов из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Мгновение спустя юноша рухнул на пол без сознания.

В зале воцарилась гробовая тишина. Я медленно опустил меч и повернулся к ошеломлённой публике. Лица гостей выражали целую гамму эмоций — от шока до восхищения. Требухов-старший побледнел, как полотно, Зубаровы застыли с открытыми ртами.

— Кажется, молодому барону нехорошо, — произнёс я с притворной заботой. — Возможно, ему стоит меньше волноваться на балах и пить.

Поклонился аристократам, чувствуя на себе их изумлённые взгляды. Подошёл к Зубаровым и вернул одолженный клинок. Миша принял его, явно поражённый увиденным.

В этот момент в зал влетел Витас. В одной руке он держал меч, в другой — револьвер, а на лице и груди кровь. Гости в ужасе расступились, некоторые дамы воскликнули.

— Павел Александрович! — крикнул он, тяжело дыша.

За ним вбежали местные службы правопорядка, их сапоги гремели по паркету, пока Лейпниш пытался пробиться ко мне. Они попытались схватить его. Но я уже бросился навстречу, расталкивая оцепеневших гостей.

Глава 21

— Не трогайте его! — рявкнул я, расталкивая толпу. Гости шарахались от меня в стороны, как испуганные куры. — Это мой человек!

Пробился к Лейпнишу. Витас выглядел так, будто его пропустили через мясорубку: кровь, синяки, порванная одежда. Но глаза… глаза горели решимостью. Он убрал оружие, настороженно оглядывая собравшихся зевак.

— Павел Александрович, — прохрипел мне на ухо. — Беда…

— Давай без театральных пауз, — дёрнул его за плечо.

— На нас напали! — выпалил Лейпниш, скривившись от боли. — Суки, зашли из леса, атаковали наших людей. Есть жертвы…

— Минуту, — процедил я сквозь зубы.

Развернулся и попёр напролом через толпу. Гости расступались, шепчась за спиной. Краем глаза заметил, как Запашный что-то яростно втолковывает своим людям.

У стола с манапылью маячил Требухов-старший. Глаза алчные, рука тянется к моему выигрышу. Ну уж нет, голубчик.

— Это моё! — рыкнул я, указывая на кусок хвоста летающей змеи.

— Мой сын себя плохо чувствовал! — заблеял Требухов. — Дуэль не считается…

Не успел он договорить, как я уже был рядом. Адреналин бурлил в моей крови. Схватил за руку, вывернул. Вдруг хрустнуло что-то. Требухов взвыл и тут же ударил магией воды.

Шар врезался мне в спину. Толкнуло вперёд, выбило воздух из лёгких, спина заныла. Плевать! У Требухова дела похуже — плечо вывернуто под неестественным углом.

— Сергей, Павел! — вклинился Зубаров. А у самого глаза бегают — ищет, думает, как бы замять ситуацию. — Что тут происходит?

Я оттолкнул Требухова. Тот рухнул на пол, скуля, как побитая собака.

— Ничтожество, — простонал он.

— Рот свой закрой! — гаркнул я. Кровь в венах кипела от ярости. — Что случилось? Мою ставку в дуэли попытались забрать себе. Видите ли, Сергей Геннадьевич вдруг посчитал, что если его бездарный сынишка проиграл, то и платить не нужно.

— Серёжа? — Зубаров изобразил удивление. Плохой из него актёр. — Ты чего?

— Дима плохо себя чувствовал и… — начал блеять Требухов.

— Так не нужно было ему себя так вести, а тебе — соглашаться на дуэль и ставку, — отрезал Зубаров. — Ты чего позоришься? Возьми себя в руки!

Момент истины.

— Я, Магинский Павел Александрович, — голос громом разнёсся по залу. Гости замерли, ловя каждое слово, — объявляю Требуховых врагами моего рода. Слабые, не чтящие законы трусы!

— Павел, — вмешался Запашный. На его шее вздулись вены.

— Я бросаю вызов твоему сынку! — продолжил, игнорируя ставленника. — До смерти! Через неделю! С учётом того, что вы не следите за своими обещаниями, бой будет на моей территории.