Двойник полуночника

Высокие дубовые двери то и дело выхлопывали клубы пара, в который, как в парную, ныряли люди. По перрону, поблескивая инструментами, протопали музыканты - целый духовой оркестр. Встречать какого-нибудь припухшего со сна вождя. Значит, скоро литерный, вокзал, как всегда, оцеплен, и каждого подозрительного... От самой этой мысли разволновался чрезвычайно, а от волнения до глупости один шаг. Во что бы то ни стало хотелось оглянуться, проверить след... и сразу посадить себе на хвост "наружника", который только и ждет любой зацепки, чтобы вцепиться мертвой хваткой. Но устоял, сдержался - главное, не терять над собой контроль. По опыту знал: нужно побыстрее войти в какую-нибудь роль. У каждого человека своя роль. Этот солдат, этот колхозник, а вот инженер... Обращают внимание лишь на несоответствие. В таком случае он - учитель, старый сутулый учитель истории, который сам эту историю и делал столько лет - и вот сейчас на пенсии, но мог бы многое порассказать, как было все на самом деле и в Брест-Литовске, или, например, в Польше. Когда-нибудь он напишет настоящую историю побед, ту самую сокровенную правду, которая всегда неправдоподобна.

Где-то далеко минорно всхлипнул духовой оркестр - музыканты привычно настраивали инструменты. От мороза пальцы казались бесчувственными, и звуки получались с привизгом. Ему даже на какой-то миг показалось, что тут собираются встречать Его, только побежали не к тем дверям, и когда Он появится перед ними во всем своем величии, сразу забудут и про мороз, и про липнущие к металлу пальцы - заиграют, как никогда (лучшее вдохновение страх) возвышенно и неповторимо, словно последний раз.

Огромный брюхатый вокзал спал-дышал, ворочался, всхрапывал, под бдительным оком огромной колхозницы со снопом, которая взирала за всем этим великим переселением народов с потолка. Иногда в ее по-женски всепонимающих глазах проступали недоумение и тоска, словно начинала догадываться, что это не кошмарный сон разума, а ее собственные дети, которые все едут и едут, зачастую сами не зная куда и зачем, но металлический голос диктора то и дело напоминал колхознице ее место, и она снова окаменевала на своем посту.

Через забитый до предела зал ожидания направился к большим буквам "кассы". От тяжелого духа толпы он почувствовал, что задыхается. Сразу вспомнил Царицын и тысячи людей - вот так же брошенных на произвол судьбы, но тогда была все-таки гражданская война, с ее накалом необузданных страстей, а сейчас мир, порядок, люди сами строят свое будущее. Откуда же в нем взялось это щемящее чувство вины?

Даже почему-то навернулись слезы. Впрочем, подобная чувствительность отличала всех великих - от его кумира Ивана Грозного до пресловутого Гитлера. И перед каждым из них вставала великая задача - из гнетущего хаоса родить танцующую звезду. Но лишь он один, Сталин, смог из мусора войны и революций построить целый мир (со своими звездами), чтобы все увидели и онемели. И восхитились. И поняли его величие сегодня. Ибо сегодня - это и есть завтра.

Честно говоря, он и сам не ожидал, что такое получится детище, которое кто-то по чиновничьи метко назовет "Системой". Но все большое видится на расстоянии, и еще долго Его Системе не будет равных. Что ж, он всегда был великим практиком.

...Когда-то еще в детстве их утку задрала лиса, и ему самому пришлось выхаживать выводок. Через несколько дней утята уже принимали его за своего родителя (кто кормит, тот и родитель) и ходили за ним, как на веревочке. Их преданность не знала страха. Бросались на его защиту, не раздумывая. Точно так же с не меньшим успехом можно стать отцом змеи или тигра. Главное начинать с детства. И чем раньше, тем лучше. Срабатывает биологический закон жизни, хорошо известный еще в глубокой древности. Так воспитывали на Востоке смертников. Их отнимали у матерей младенцами и содержали при дворе своего повелителя, за которого они, не раздумывая, потом отдавали жизни. Пример тому Тамерлан... Но он, Coco, пошел дальше - сумел стать отцом для всего народа. А народ - это прежде всего дети, о которых он и заботился, не покладая рук. "Все лучшее у нас - детям!" Для самых маленьких - ясли, садики. А подрастут - пионерская и комсомольская организации.

Так постепенно и незаметно происходит отлучение от родителей. И только главный вождь всегда оставался рядом, добродушно поглядывая со всех портретов в каждой комнате, в каждой точке такой необъятной страны.

Правда, в свое время "великий гуманист и педагог" Надежда Константиновна Крупская даже предлагала изымать детей у родителей сразу после рождения (не зря ей Бог не дал своих), но другой "великий гуманист" Ленин мудро сказал "нет", наверное, подумал, как на этот акт гуманизма отреагирует чадолюбивая Европа.