Двойник поневоле

Алексей двигался к терминалу с легкой спортивной сумкой на плече. Предстояла унизительная процедура предъявления голубоватого листа бумаги с водяными знаками и фотографией в левом верхнем углу документа. Люди в погонах реагируют на справку, как на дохлую змею, чью сухую плоть им предстоит взять в руки: держат ее двумя пальцами с брезгливым и настороженным выражением лица. Он пропустил вперед тучную женщину, пахнущую кисло-сладким потом. Сотрудница службы аэропорта с симпатией посмотрела на высокого, хорошо сложенного парня.

— Проходите!

Алексей протянул справку, улыбка исчезла с лица девушки. Выбив яростную дробь на клавиатуре компьютера, она метнула справку через плоское отверстие в окне.

— Можете идти!

— Слушаюсь! — Зайцев отвесил насмешливый поклон и направился к выходу из терминала.

Близился вечер, но было светло как днем. Лихо подкатила машина, опустилось ветровое стекло, громыхали музыкальные аккорды, хрипло пел Юрий Шевчук.

— Куда ехать, земляк? — За рулем «хёндая» сидел лысеющий мужчина.

— На Петроградскую сторону… — ответил Алексей.

— Полторы штуки!

Зайцев мысленно сосчитал имеющую у него наличность. На карте было двадцать пять тысяч, — собрали ребята перед отъездом.

— Тысяча сгодится?

— Черт с тобой, залезай, только живо!

К «хёндаю» решительно направлялись двое мужчин, толстых и краснолицых. У того, что повыше ростом, цвел свежий синяк на скуле.

— Придурки! — выругался шофер.

Алексей сел на пассажирское сиденье. Водитель убавил громкость музыки на магнитоле, выжал сцепление, старенький автомобиль сорвался с места. В обзорном зеркальце виднелись уменьшающиеся фигурки краснолицых мужиков. Тот, чью внешность украшал синяк, погрозил массивным кулаком.

— Опасная у тебя работа! — Алексей с симпатией посмотрел на хмурое лицо шофера.

— Местная мафия! — усмехнулся мужчина. Костяшка на его левом кулаке слегка припухла. — Сибиряк?

— А что, по роже видно?

— Не заводись. Рожа у тебя вполне приличная, бабы таких любят. Пассажиры с двух рейсов шли. Москва и Красноярск.

— На москвича не похож?

К обзорному зеркалу был привязан сувенир — маленькие боксерские перчатки.

— Н-е-е… Фасон не тот!

Он вдавил педаль газа, «хёндай» уверенно набирал скорость, стройные тополя, растущие вдоль шоссе, слились в серую полосу, прерываемую зарослями высокой травы. Поодаль возвышались громады домов; город подступал вплотную к аэропорту. Зайцев легонько стукнул кулаком по перчаткам.

— Боксируешь?

Водитель остановился при въезде на Московский проспект, пропуская фуру.

— Ты про этих придурков? — качнул он лысеющей головой в сторону аэропорта. — Оборзели. За тот маршрут, что тебя везу, загнули бы трешку. А вообще — баловался по молодости. Выступал в первом полусреднем, двукратный призер первенства Украины. Георгий Марченко. Не слыхал?

— Нет…

— Ясное дело! — ухмыльнулся мужчина. — Я стал чемпионом Киева, когда ты, хлопчик, у дивчин под юбками шарил! Второе место по Союзу занял, прочили в олимпийскую сборную.

— И что?

— Что-что! Союз развалился!

Марченко включил сигнал поворота, ловко вклинив «хёндай» перед протестующе сигналящим «БМВ».

— Терпеть не могу этих насосов… — проворчал он и, не отпуская левой рукой руль, протянул правую пассажиру: — Гоша!

— Алексей…

Рука у таксиста была крепкой и твердой, как кусок дерева. Да и внешность была типичная для бывшего спортсмена: сухой, жилистый, с отбитыми бровями и колким взглядом карих глаз. Вел он свой старенький «хёндай» уверенно и агрессивно, перестраиваясь между рядами. Алексей рассеянно смотрел на каменные глыбы домов, проносящиеся за окном автомобиля, мысли его возвращались к Соне-рыжику, улыбчивой девочке с чудесными ямочками на румяных щеках. Мать воспитывала их одна, отец сгинул на просторах Советского Союза, когда Леше Зайцеву было одиннадцать лет, а маленькой Соне исполнился годик. Мальчик водил сестру в детский садик, забирал из школы. После смерти матери восемнадцатилетняя девушка умчалась в Петербург. Вначале они ежедневно созванивались, а с наступлением эры социальных сетей переписывались в чатах. Так было, пока Алексей не загремел в места лишения свободы. Перед отъездом из СИЗО он списался с ее подругой, женщина скупо сообщила подробности: инфаркт или что-то в таком роде. Короче, остановка сердца.

Взвизгнули тормоза, Алексея мотнуло вперед.

— … твою мать! — выругался Гоша.

Горя красными стоп-сигналами, впереди застыл громоздкий внедорожник. Столкновения удалось избежать благодаря отменной реакции бывшего боксера.

— Реально придурок! — тяжело дыша, проговорил Марченко.

Дверца джипа распахнулась, наружу ступил чернобородый парень. Он подошел, лениво улыбнувшись, ударил носком кроссовки по колесу. Мимо проезжали машины, некоторые водители сигналили: «хёндай» и внедорожник образовали пробку на месте пересечения Московского проспекта и набережной реки Фонтанки. Бородач нагнулся к ветровому стеклу.

— Вылезай, падла! — сказал он все с той же миролюбивой улыбкой.

Со стороны пассажира из внедорожника вышел второй. Он был пониже ростом, с такой же густой черной бородой и до блеска выбритой лысиной. Он осмотрел задний бампер.