Двойники. Раскол мира

Помимо страсти, страха, раскаяния за убийство ребенка, существует и такое традиционное «животное» чувство, как голод. У Виктории засосало под ложечкой, она вспомнила, что давным-давно во рту не было маковой росинки. Голодом в этом доме естественно не морили, у нее самой кусок в горло не лез. А вот теперь ей дико захотелось есть! Юрьева перед уходом предупредила:

— Теперь тебе не надо по всякому пустяку вызывать людей, после посвящения ты наша. Захочешь выйти — выходи, осмотри дом. Кстати, на нижнем этаже отличное кафе.

Тогда — на нижний этаж! Виктория открыла дверь и вновь оказалась в знакомом безлюдном коридоре. И снова, как в прошлый раз — направо, налево? Все равно куда-нибудь да придет.

Она шла по коридору, испытывая такие же чувства, как и в прошлый раз… Стоп! А какие чувства она тогда испытывала? Память подсказывала ей все до малейшей мелочи, но насчет чувств она, пожалуй, поторопилась… Виктория провела любопытную аналогию: раньше она читала роман, где вместе с героиней ВИКТОРИЕЙ проходила каждый ее отрезок пути, переживала, разочаровывалась, надеялась, но… то была жизнь другого человека, за которым она лишь отчаянно наблюдала. А теперь прежняя девочка ушла от нее навсегда.

«Что произошло со мной после проклятого посвящения? Мой рассудок как будто больше мне не принадлежит? Я делю его с непонятным существом…»

Коридор несколько раз замысловато петлял, но вот и лестница. Наверняка ей туда. Хоть бы спросить у кого.

И тут она увидела карлика Гоги, интуитивный страх перед этим носатым уродцем вновь, точно острием ножа, коснулся сердца. Правда, он не сделал ей ничего плохого, наоборот, говорил комплименты, морскую раковину подарил. Так почему при виде Гоги, ей хочется сбежать?!

Виктория невольно взглянула в его глаза… Что за перемена?! Раньше в них играло любопытство, горело восхищение, а сейчас… страх и отчаяние! Гоги больше не произносил комплиментов, не предлагал помощи, он отвернулся и быстро ушел.

«Странно», — подумала Виктория, однако в душе обрадовалась. Одним прилипалой меньше.

Уж о ком — о ком, а о карлике она позабыла быстро, тем более, что вскоре нашла свое кафе, где ее накормили вкусным обедом.

Глава четырнадцатая Головоломка

Сегодня к Олегу зашел Евгений Алексеевич, вид у него был хмурый, коротко кивнув, он сразу перешел к делу:

— Новости не слишком хорошие. Готов? — пальцы профессора как обычно нервно барабанили по столу.

— Я уже отвык от хороших новостей, — вздохнул Олег. — То, что произошло…

— То, что произошло раньше, — перебил Евгений Алексеевич, — еще не было самым плохим. Но вот теперь…

— Говорите же!

— Лучше посмотрим сюжет.

Кадры уже знакомой нам милицейской хроники: две смерти в квартире Ерофеевой, а потом — сама Виктория с синяками на лице и торчащим в сердце ножом, монотонный голос диктора сообщает, что «действовал профессионал». Олег почувствовал, что ему тяжело дышать. Виктория, милая… Кто? За что?!

Он даже не расслышал слов Евгения Алексеевича, профессору пришлось обращаться дважды:

— Придите в себя, Олег! Может, вам дать успокоительное?

Олег затряс головой, повторяя одну фразу: «За что?!», слезы навернулись на глаза, единственное, что он смог выговорить:

— Она никому и никогда не причиняла зла… Она…

— Не обольщайтесь, молодой человек, — возразил Евгений Алексеевич, — дама вашего сердца отнюдь не являлась ангелом во плоти. И помыслы ее не были уж так чисты.

Олег хотел возмутиться, но вспомнил о странном увлечении Виктории силами тьмы — вампирами и прочем, а так же о том, что дома у нее не было Библии. Но… мало ли чем увлекалась юная студентка, потом бы у нее все прошло. У Олега возникло желание найти убийцу и расквитаться с ним, пусть даже он и профессионал.

— Я должен вас покинуть, — сказал он профессору.

— Вольному воля. Вы здесь не пленник. Только осознаете ли всю опасность ситуации? Нет, не осознаете. Ваша подруга связалась с нехорошей компанией. А вы БЫЛИ СВЯЗАНЫ с ней.

— Моей, как вы изволили выразиться, подруги — больше нет, — сквозь зубы процедил Окулов. — И хотя бы после смерти говорите о ней в уважительном тоне.

— Вот за это вы мне и нравитесь, Олег, — невозмутимо продолжал Евгений Алексеевич. — В любой критической ситуации готовы отстаивать честь любимой девушки, даже если она… не слишком достойна вас. Не вспыхивайте и не перебивайте! Давайте вновь посмотрим хронику. Понимаю, тяжело, но посмотрим.

Снова ужасающие кадры, где его любимая уже не может пошевелить ни рукой, ни ногой, не может открыть глаза и произнести ласковое слово. Она МЕРТВА, а в сердце торчит нож.

— Зачем?!..

— Подождите. Это точно она?

Каждый штрих ее лица так знаком Олегу. Разве есть хоть малейшее сомнение!..

— Вы не ответили, — напомнил профессор, — это очень важно.

— Она.

— Хорошо. Посмотрите на дату.

— Так… Три дня назад! Уже ТРИ ДНЯ.

— А теперь посмотрим следующую пленку.