Двойники. Раскол мира

Гоги же смерть не страшила, жизнь преподнесла ему неприятный сюрприз с самого рождения. Он видел то унизительные, то жалостливые взгляды, слышал одно и то же больно ранящее слово: «Уродец!». Ни одна красивая, нормальная девушка не бросится ему на шею, не пообещает «быть вечно его!» Позже, когда разбогател на убийствах (платили Гоги, естественно, много), он покупал себе красивое женское тело. Владел им несколько часов, погружаясь в сказку вечной любви. И при этом обожал обманываться, мол, проститутка вовсе и не проститутка, ее толкнули на этот путь нищета и бесправие современной Свободной России. У него есть шанс добиться ее любви! Она полюбит его за чудесное отношение, за сострадание, за то, что именно карлик Гоги вытащит ее лап вечных унижений. Но когда сказка заканчивалась, наступало более страшное прозрение: даже у проституток он вызывал жалость, у каждой была своя мечта — когда-нибудь выйти замуж за КРАСИВОГО ПАРНЯ и нарожать КРАСИВЫХ ДЕТЕЙ. «Красивых, Гоги!» Нет, даже здесь ничего не получится!.. «Ведь карлик он с лицом сатира, любовь всегда таких обходит стороной, как слава побежденного кумира…» Никто и никогда не услышал бы его плач по ночам, он плакал без слез, рыданий, стонов.

Судьба обошлась с ним слишком жестоко, так почему он должен кого-то жалеть?

Постепенно Гоги озлобляла все сильней и сильней. Годы летели, а он оставался тем же «карликом с лицом сатира». А ведь жизнь одна, иной у него не будет. Стоит ли вообще о чем-либо сожалеть «уродцу»? Какие у него радости? Деньги? Зачем они ему? Чтобы устраивать из них костры, как некоторые ближневосточные принцы и хоть таким образом вызывать зависть у высоких блондинов? Или слушать льстивое щебетание о чувствах и наблюдать при этом опущенные глаза?.. Оставалась одна страсть: убийство. Гоги превратил его в настоящее искусство, он не только использовал традиционные виды оружия — пистолеты, ножи и прочее, но и «экзотические» — вплоть до женских чулок, булавок, иголок, не говоря уже о своих собственных руках. После смерти своих жертв он обожал брить им голову, отрезать уши, носы, пальцы, выкалывать глаза. Отрезанные органы плавали у него в формалине в больших банках, которые он время от времени вытаскивал и любовался. Такое вот хобби!

Любовь вроде бы перестала его интересовать, но однажды, плавая в любимом аквариуме, он увидел девушку. Одного его взгляда оказалось достаточно, чтобы Гоги потерял голову.

Девушка проходила посвящение, однако так и не смогла совершить убийство! Если бы Гоги оказался рядом! Он бы перебил ради нее не меньше младенцев, чем царь Ирод. Но… ее заменили на копию, которая карлика не интересовала. Он выл, проклинал всех и вся! Если бы тогда не проморгал!.. Выкрал бы, спрятал ото всех там, где никто и никогда не нашел бы! Впрочем, от ордена не спрячешься.

Когда он увидел первую копию, то еле сдержался, чтобы не задушить ее. Однако вида не подал. Нельзя, чтобы хоть кто-нибудь догадался об его чувствах. Орден так решил… А Викторию все равно не воскресишь.

И вот он встретил копию вновь. Это новый двойник? Пожалуй, впервые при общении с кем-то Гоги ощутил неуверенность, даже… страх. Исходящая от нее сила разбивала его дерзость, уничтожала самоуверенность. Если раньше при встрече с Гоги все стремились поскорее уйти, то теперь ПОДОБНОЕ ЧУВСТВО ВОЗНИКЛО У НЕГО.

Теперь ее заказали. Заказал сам глава. И посылают лучшего специалиста. Какая-то Виктория представляет для ордена такую опасность? Неспроста, неспроста…

Вопросы «за что?» и «почему именно он?» Гоги не интересовали. Он никогда ни о чем не спрашивал, только получал очередное задание. Потому его и приблизили. Но действовать нужно осторожно, хорошенько продумать систему убийства. Не исключено, что голыми руками ее не возьмешь. Гоги никогда бы не смог объяснить: почему сделал такой вывод. Интуиция подсказала после последнего разговора. Виктория не позировала, не рисовалась, она действительно ощущала себя здесь хозяйкой! Здесь, где обламывали самых влиятельных…

Карлик знал — она у себя в комнате, занимается любовью с Юрьевой. Пусть испытает экстаз в последний раз.

Виктория открыла дверь комнаты и сразу наткнула на карлика. Гоги казался смущенным и тихим-тихим, в руках — большой пакет. Он сказал:

— Вы хотели спуститься со мной в аквариум и оттуда по тайному подземному ходу…

— Это было бы так здорово!

— Я взял для вас ласты и маску.

— Гоги, я готова вас расцеловать!

— Можем пойти прямо сейчас.

— Конечно! Прямо сейчас! Я как чувствовала, надела купальный костюм. Молодец я, правда?

Она буквально побежала к аквариуму, и у Гоги впервые появилась к ней маленькая жалость, что так несвойственно ему вообще. Слишком уж сильно копия напоминала реальную Викторию. И еще: он никогда не видел подобного стремления жертвы к месту собственной казни.

Опять пустой холл с гигантским аквариумом, Гоги протянул девушке ласты и маску. Она скинула платьице, нацепила на себя «амуницию», карлик стоял рядом.

— Вы первая?

— Я? Почему?

— Разве не интересно быть первой? А я подстрахую.